Ларс III

Гардарцы, немногочисленные, но решительные, стояли плечом к плечу, готовые защищать свою свободу и своих близких до последней капли крови. Эса, сжимая кинжалы, бросала на врагов взгляды, полные ненависти и презрения. Ага, ее брат, сжимал свой топор, его молчание было красноречивее любых слов. Ходот гордо выпрямился, его борода с косичками развевалась на сквозняке, а глаза горели решимостью.

— Убить, — коротко бросил Филипп, делая шаг назад.

Тишину подземелья разорвал боевой клич римлян. Легионеры, закованные в железо, с копьями наперевес, ринулись на гардарцев. Завязалась жестокая схватка. Звон мечей, лязг доспехов, стоны раненых и предсмертные хрипы эхом разносились по подземной арене.

Простые солдаты, пешки в играх правителей, падали один за другим, окрашивая каменный пол своей кровью. Я, словно разъяренный волк, прорубал себе путь сквозь ряды врагов. Эса, меткими бросками, отправляла римлян на встречу с их богами. Ага, немой берсерк, крушил черепа легионеров своим топором. Ходот бился как молодой воин, как настоящий берсерк.

Но силы были неравны. Римляне, подобно волнам, накатывали на гардарцев, тесня их к стене. Один за другим наши воины падали, их кровь смешивалась с кровью врагов, создавая жуткую картину.

Запах крови и пота смешивался с сыростью подземелья, создавая тошнотворный смрад, от которого слезились глаза. Улоф, ярл с севера, сошелся в бою с Ходотом. Эса старалась помочь вятичу. Ярл смотрел на дочь с ненавистью и жаждой мести. Эса предала свой род, переметнувшись на сторону врага, и теперь Улоф жаждал собственноручно свершить правосудие.

Ходот собрал вокруг себя приличную гору трупов римских легионеров. Около десятка воинов погибли за несколько минут в яростном буйстве моего полководца. На бой с вятичем выскочил свежий Улоф. Ходот, тяжело дыша, сделал выпад. Улоф легко парировал удар, отводя топор вятича в сторону. В следующее мгновение его топор, описав смертоносную дугу, вонзился в грудь противника. Ходот издал хриплый стон и рухнул на колени, удивленно глядя на торчащую из груди рукоять. Жизнь медленно покидала его глаза, и вскоре он повалился на бок, окрашивая песок арены алым цветом.

Раздался отчаянный крик Милены. Эса осталась одна с отцом. Я рубился с двумя противниками. Ага был окружен десятком врагов.

Улоф сделал шаг к Эсе, поднимая топо.

— Время платить за предательство, — прорычал он.

Эса перехватила свой кинжал и приготовилась к бою. Несмотря на страх, в ее глазах горел огонь непокорности. Она не сдастся без боя.

Свист рассекаемого воздуха, звон стали, крики толпы — все слилось в единый гул, когда отец и дочь сошлись в смертельной схватке. Улоф был сильнее и опытнее, но Эса была быстра и ловка. Она уворачивалась от его ударов, нанося свои, целясь в незащищенные места.

В какой-то момент Улофу удалось зацепить ее плечо. Эса вскрикнула от боли, но не отступила. Она собрала все свои силы и с отчаянным криком бросилась на отца. Улоф отразил ее удар, но не смог увернуться от второго. Острие ее меча полоснуло его по щеке, оставив глубокую рану.

Ярость затмила разум Улофа. Он набросился на Эсу, осыпая ее градом ударов. Девушка едва успевала парировать, отступая к краю арены.

— Ты умрешь, — прорычал Улоф, занося меч для последнего удара.

В это момент под локтем викинга показалась рука Аршака, который воткнул свой кинжал в подмышку Улофа. Под самое сердце. Помнится, подобный удар он применил ко мне.

Раненная Эстрид смотрит на Потухающие глаза отца и сбившего дыхание Аршака. Аладдин помогает подняться воительнице и резко отпускает ее руку, будто боится обжечься. Аршак отбивается от своих же легионеров вместе с Эсой. Он сумел нажать на что-то и открыл небольшой проход за нашими спинами.

— Милена, иди сюда, — кричит он моей жене.

Я все это видел на периферии сознания. Мой мозг пытался уложить по полочкам положение Аршака. Я не мог понять, что происходит. Дать ему шанс? Так он же предатель. Из двух зол нужно выбрать меньшее. Спасти Милену.

— Иди, — разрешаю я беременной девушке, стараясь не пропустить атакующих к себе за спину.

Милена всхлипывая и стараясь уберечь свой живот от случайных ударов, юркнула в проход. Аршак что-то нажал и проход снова закрылся.

В это время свод потолка потрескался и начал рушится. Видимо наверху уличные бои добрались и сюда. Гардарские требушеты работали вовсю.

Арена погружалась в хаос. Земля содрогалась, с потолка сыпались камни и пыль, заглушая крики сражающихся. В этом безумии, среди рушащихся стен и мечущихся теней, разворачивались последние акты трагедии.

Рогволд, воевода, известный больше своей хитростью, чем храбростью, прижался к стене, подальше от падающих обломков. Его взгляд метался по арене, выискивая путь к спасению. Вдруг он увидел Аршака, предателя, который закрывал проход он кинулся к нему.

В глазах Рогволда мелькнуло злорадство. Он опустил топор на шею предателя. Аршак не успел даже дернутся. Он затих, его глаза остекленели. Рогволд выдернул топор, брезгливо отряхнув его от крови. Он начал ощупывать стену, чтобы открыть проход.