Ларс Свендсен как тип современного философа

Это утверждение вполне понятно, хотя и неверно. Оно слишком обобщённо для того, чтобы быть верным. Вполне понятно оно потому, что философу, не понимающему сущности и сути философии трудно определить её главный предмет. А неверно оно потому, что не понятно, на каком основании утверждается, будто «в философии ничего нельзя принимать как данность». Вообще, что такое «принимать как данность»? Разве Канта, или Аристотеля мы не принимаем, как данность? Разве законы логики мы не принимаем, как данность? Разве Солнце и Землю мы не принимаем, как данность? Или человека? Очень многое в философии можно и нужно принимать как данность. Возможно, автор тут имел ввиду то, что у философов на всё разные мнения, и они никак не могут прийти к согласию хоть в каком-нибудь вопросе. Но это тоже не совсем так. Есть философские истины, с которыми не спорит ни один философ. Например, те же законы логики. Или моральный постулат: «познай самого себя». Надо просто всегда исходить из общего и общепризнанного, из истинного, и тогда частное будет более понятным.

Выше я уже приводил упоминание Свендсена о Стиче. Свендсен пишет, что Стич утверждал: «если у человека сформировано ясное представление о предмете, истинность отдельных утверждений его уже не особенно волнует». И это вполне понятно. С этим можно согласиться. Но как философ должен находить это общее, как формировать ясное представление о предмете? Свендсен рассуждает так:

«Всякий вопрос – это вопрос о чем-то, и философский вопрос тоже должен быть о чем-то. Но это что-то подразумевает некий предмет, и нам, таким образом, необходимо определиться с предметом философии, если таковой у нее имеется. Предмет философии – это все и ничего».

Здесь мы видим, что посыл верный, но вывод совершенно не следует из посыла. Во-первых, отметим, что «всё» – это не «ничего». Уже в этом кроется противоречие. Во-вторых, если философия изучает всё, то это вовсе не значит, что её предметом является всё. Вернее, сам термин «предмет» здесь как бы раздваивается на два значения. Здесь опять придётся вести разговор о терминах. Например, если задать другой вопрос: «Что именно изучает философия во всём?», то двойственность «предмета» становится заметной. Выходит, что во всём философия изучает что-то конкретное. Так, может, не всё, а это конкретное и есть предмет философии?

То есть, надо понимать, что когда заходит речь о предмете философии, то под предметом может пониматься и область применения философии (всё), и непосредственно сам предмет философии (то, что изучается в каждой области). Вот именно это второе и является основным предметом философии. А области применения философии, действительно, могут быть самыми разными. Следовательно, сам термин «предмет» здесь употребляется сразу в двух значениях, что и ведёт к путанице.

Когда Свендсен, и многие другие философы, говорят о предмете философии, то чаще всего они говорят не о самом предмете, а о разных областях применения философии:

«Поскольку философия должна дать нам целостное представление о мире и наших знаниях, можно утверждать, что предметом философии является всё. Не существует ограничений на те предметы и проблемы, которые могут оказаться релевантными для философа».

Здесь видно, что более корректно было бы написать не «предметы и проблемы», а «области и проблемы». Но так как сам термин «предмет» имеет тут два значения, то вполне понятно, что эти значения часто подменяют друг друга. Например, как в следующей цитате:

«Едва ли можно провести четкую границу, которая отделяет предметы, относящиеся к области философии, от предметов, которые однозначно к ней не относятся.

Вместе с тем справедливо будет утверждать, что зачастую философия вообще не имеет никакого предмета, а скорее занимается размышлениями о предметах. Другими словами, предметом философии может быть все что угодно, а потому попытка дать определение философии через ее предмет начисто лишена смысла. Поэтому существует мнение, что определяющим для философии служит не предмет, а метод».