Ласка скорпиона

– Не только стирать, но и многое другое. Многокамерный агрегат замкнутого цикла. – Рорк в своем превосходно сшитом костюме оперся о стол и оглядел чертежи на экране с весьма довольным видом. – Эта машинка умеет практически все. Разве что не раскладывает вещи по ящикам и не развешивает в шкафу. А если хочешь, чтобы она и это делала, можешь купить приложение в виде робота.

– Хорошо. Но я бы сказала, это как-то слишком обыденно для тебя.

– Ты бы не стала так рассуждать, если бы у тебя закончилось чистое белье. – Рорк подошел к ней и шутливо чмокнул в знак приветствия. – Людям необходимо обыденное, причем каждый день.

– Я раньше относила белье в стирку в китайскую прачечную мистера Пиня за углом, – припомнила Ева. – Мистер Пинь здорово умел выводить пятна крови.

– Необходимая услуга при твоей работе. Но сегодня я ни одного не вижу.

– Еще не вечер. Мне надо подготовиться к брифингу.

– Мне тоже нужно кое-что закончить, потом я к тебе присоединюсь. Введешь меня в курс дела.

– Хорошо. – Ева остановилась в дверях. – А знаешь, наверно, пару сотен лет назад люди стирали в быстром речном потоке, терли грязную рубаху о камень. И наверно, нашелся кто-то один, который подумал: черт, ну должен же быть способ получше, разрази меня гром! Если бы он его не нашел, мы бы до сих пор ходили на реку в день стирки. Так что в обыденном есть свое рациональное зерно.

Вернувшись к себе в кабинет, Ева подготовила две доски – одну по делу об убийстве, другую для расследования преступлений Рене Оберман. Она добавила данные по каждому из копов в отделе Рене, почерпнутые из официальной низкоуровневой проверки.

Она схватила отчет «чистильщиков» в ту самую минуту, как он поступил, изучила его вместе с анализом запрещенных веществ, взятых на месте преступления.

«Мелочи, – думала Ева. – Мелочи, можно сказать, обыденность».

Введя все данные в компьютер, она откинулась па спинку кресла с кружкой кофе и начала продумывать свой подход.

Когда вошел Рорк, доски сразу привлекли его внимание.

– А ты здорово продвинулась вперед.

– Я знаю, чем она занимается. У меня есть соображения по поводу того, что ею движет. Знаю кое-кого из других игроков, но пока не всех. Знаю, кто убил Кинера, почему, как и когда. Этого мало. Но еще не вечер. Я с ней сегодня провела раунд лицом к лицу, заставила слегка поднапрячься.

– Наверняка ты получила удовольствие.

– Я бы получила еще больше удовольствия, если бы двинула в нее кулаком, но ты прав: это было неплохо.

Рорк подошел к ее столу, взял в руки кружку.

– Иногда приходится довольствоваться тем, что есть.

– Я велела Пибоди ей позвонить и позлить ее еще немного. Не только потому, что это стратегически верно, но и…

– Невозможно убить чудовище, прячущееся в шкафу, пока не откроешь дверцу шкафа. Эта женщина больше не будет наводить такой страх на нашу Пибоди.

– К тому же – что еще лучше! – Рене проиграла этот раунд. Она перестаралась и переиграла сама себя. Только она этого еще не знает. – Ева взглянула на доску и опять подумала: «Мелочи…» – Я хочу кое-что сказать, облегчить душу, пока здесь никого нет, кроме нас с тобой.

– Ладно, говори.

– Я ее ненавижу. Это жуткая, колоссальная ненависть. Я ее ненавижу из-за Пибоди, из-за Уитни, даже из-за Миры, после нашей сегодняшней встречи. Из-за департамента, из-за жетона и всего, что он символизирует.

– Знаю. И это еще не все.

«Да, он понимает, – подумала Ева. – Он может это понять».

– Дочь копа. Это бывает нелегко, я понимаю. Нет, к черту все это! У нее были родители, приличный дом. Никаких слушков о чем-то бесчестном. А ведь человек не может дослужиться до начальника отдела в Департаменте полиции и безопасности Нью-Йорка, не заведя себе врагов. И если бы что-то было, кто-нибудь да узнал бы об этом и пустил бы в ход.

– Я согласен. Надо думать, ты сегодня потратила время, чтобы что-нибудь этакое узнать.

– Да, потратила, – призналась Ева. – Никаких психологических травм, а теперь, когда Мира решила взглянуть на нее повнимательнее и провела глубокий анализ, я думаю, их и вообще не было. У нее все было нормально. Нет, в доме копа «нормально» – это, конечно, понятие относительное, но…

– У нее была крыша над головой, она была накормлена, ей дали образование, ее, скорее всего, любили, о ней, безусловно, заботились, – продолжил за нее Рорк. – Ее отец подавал пример, он придерживался кодекса чести. Он не запирал ее в темных комнатах. – Рорк легко коснулся кончиками пальцев щеки Евы. – Он ее не избивал, не насиловал, не терроризировал беспомощного ребенка ночь за ночью, год за годом. Вместо того чтоб спасибо сказать за то, что ей было дано, она предпочла это обесчестить. Она сделала выбор, и этот выбор извращает все, во что ты веришь, все, чего ты в жизни достигла.

– Во мне это занозой сидит. Я должна это преодолеть.

– Нет, ты ошибаешься. Ты должна это использовать. А когда ты с этим покончишь, поймешь: то, что ты сделала, поднявшись из кошмара, неизмеримо превосходит все, что она сделала в своей нормальной жизни. Более того, Ева, ты поймешь, что именно поэтому ты и взяла над ней верх.