Ласточка улетела (Лидия Базанова)

Елена Арсеньева Ласточка улетела Лидия Базанова

Мир догадок и тайн… Мир коварства и обмана, в котором как рыбы в воде чувствовали себя не только мужчины, но и женщины. Выведать государственную тайну, оказать влияние на политику целой страны или поведение некоего выдающегося человека, организовать убийство императора или полководца – они справлялись с этими заданиями с той же лихостью, что и их коллеги сильного пола.

Их сила была в их слабости.

Виртуозные притворщицы, они порой и сами не могли отличить свою ложь от своей правды. Именно поэтому в эти игры охотно вступали актрисы: каждая из них мечтала об амплуа главной героини интриги! Бывало, впрочем, что и добропорядочные мужние жены, вдруг ощутив в крови неистовый вирус авантюризма, вступали на тот же путь.

Каждая из них вела свою роль под маской невидимки. Великую роль – или эпизодическую, ведущую – или одну из многих. Кто-то из них вызывает восхищение, кто-то – отвращение.

Странные цели вели их, побуждали рисковать покоем, честью, жизнью – своими и чужими. Странные цели, а порою и непостижимые – тем более теперь, спустя столько лет и даже веков. Хотя… ведь было же когда-то сказано, что цель оправдывает средства. Для них это было именно так.

Познакомившись с нашими российскими дамами плаща и кинжала, можно в том не сомневаться.

* * *

Октябрь 1943-го, Белоруссия, Бобруйск

Над окраинной улочкой зависла «рама». Мальчишка выскочил во двор и наставил в небо рогатку. Мать шикнула на него так, что он без спора шмыгнул в дом.

Улица опустела.

Здесь привыкли жить с ощущением постоянного страха: утром, днем, вечером, ночью. Говорят, люди привыкают ко всему: можно привыкнуть и к постоянному ожиданию смерти. Нет слов, чтобы передать, что испытывали жители Бобруйска, жители Белоруссии во время фашистской оккупации! Каждая семья могла бы назвать «огненную деревню», где были сожжены родственники: каратели убивали всех, кого только могли заподозрить в связи с партизанами.

Но весь кошмар для фашистов состоял в том, что в этом городишке, который являлся крупным железнодорожным узлом, чуть ли не каждый был связан с подпольщиками или партизанами. Победители ходили здесь по лезвию бритвы, кожей чувствуя ненавидящие взгляды со всех сторон, из-за каждого угла. Так и чудилось: стоит за спиной партизан с топором… Оглянешься – вроде и нет никого, ну разве что ползет баба с мальчишкой, или хромает дедок, которому место только в огороде, ворон пугать, или протопочет славненькая фрейлейн в застиранном платьице и стоптанных туфельках…

Молодой солдат, которого поставили с автоматом на углу оцепленной улицы, проводил как раз такую взглядом. Ах, как же хороша Maädchen [1], такую бы нарядить в крепдешиновое платье да туфельки с перепоночкой на каблучках, да сделать ей прическу валиком – не стыдно и по Unter den Linden [2] пройтись, по улице под липами… Русские девушки красивы, белорусские не хуже. Только не нравятся им солдаты великого рейха, смотрят исподлобья, злобно шипят в ответ на любезности, а если которая согласится пойти с тобой в солдатский клуб выпить пива, а потом позволит притиснуть себя к забору или даже повалить в придорожную траву, наверняка последняя из последних, какая-нибудь hure [3], до которой и дотронуться приличному человеку противно…

Молодой солдат проводил взглядом стройненькую Maädchen. Она-то в солдатский кабак не пойдет, и мечтать нечего.

Девушка свернула в проулок, и солдат от нечего делать уставился в небо. «Рама», разведывательный самолет, покачивалась над городом. Описывала круги над улицами. Когда везли сюда, унтер-офицер обмолвился, что в этом убогом районе убогого городишки запеленговали работающую рацию. Вон машина с пеленгатором, вон гестаповцы мечутся из дома в дом, ищут партизан.