Ласточкин хвост

— Не возражаете? — стоявший слева отодвинул стул и опустился напротив, не став дожидаться разрешения. К нему тут же присоединился второй, деловито бросив пиджак на спинку. О том, кем являлись новые посетители, не догадался бы только тупой. А тупым себя Нилс не считал, несмотря на фермерское прошлое.

Он только и успел, что пожать плечами. В это время как раз подоспела официантка с рюмкой на подносе.

— Спасибо, Лита.

— Всегда пожалуйста, менэйр Йонссен, — поймав заинтересованный взгляд Левого, девица разулыбалась.

— Эвелита, верно? Прекрасное имя, — тот подмигнул ей, не оставшись в долгу. — Принесите, Эвелита, нам с коллегой две чашки чёрного кофе. Одну без сахара. И сливки отдельно, если можно.

— Всё будет в лучшем виде, менэйры, — кокетливо хлопнула она ресницами и исчезла. Две пары глаз оказались прикованы к Нилсу.

Правый потянулся к карману и, выудив сигарету со спичками, неспешно закурил. Левый изящным жестом балаганного фокусника протянул ему корочку.

— Позвольте представиться: Рудольф Моритс, следственный отдел ДМБ, — слова прозвучали так буднично, словно старый друг решил встретиться в забегаловке, поделиться свежей сплетней. Вот только друзьями они не были и вряд ли могли стать.

— А это мой напарник…

— Дитрих ван дер Гасс, — тот, что сидел справа, стряхнул пепел в пустой стакан. Голос его звучал надтреснуто — как будто ржавым гвоздём водили по стеклу.

Информация познавательная, но Нилс мог обойтись и без этого. Клички он запоминал гораздо лучше имён. Когда-то папаша Йонссен разводил на ферме породистых кобелей. Большую часть детства Нилс провёл рядом с псинами, выучив повадки до мелочей, и прямо сейчас сидевшие перед ним ДМБ-шники напомнили ему о прежних временах.

Тот, что слева, был похож на холёного ротвейлера. Чёрные волосы старательно зачёсаны назад, дорогой костюм с иголочки и какой-то поганый парфюм, разлитый в воздухе, от которого у Нилса засвербело в носу. Может, с дамами трюк и проходил, а ему было плевать на аристократические замашки с пожарной башни. Ничего, кроме раздражения, следователь Моритс у него не вызвал.

С Ван дер Гассом дела обстояли иначе. Этот скорее был бульдогом, прошедшим через бойцовую яму. О том говорили многократно ломаный нос и белёсый шрам, пересекавший угол рта. Закатанные до локтей рукава открывали широкие запястья с вязью татуировок, которые навевали мысли о Свинцовом квартале или Мёртвой гавани. Намётанного глаза хватило, чтобы понять: внешняя расслабленность обманчива. Бульдоги преданы хозяевам до тех пор, пока те их кормят. Но стоит только гневу захлестнуть разум, как не пройдёт и секунды, а мощные челюсти уже сомкнутся на вашей глотке. Из всех зверюг эти были самыми опасными — Никлас знал не понаслышке.

— Не возражаете, если перейдём прямо к делу? — на запястье Левого блеснули золотые часы, и Нилс с трудом удержался, чтобы не присвистнуть. Вместо этого лишь сдержанно кивнул. — Лейтенант де Лим передал нам запись вашего разговора.

— И?

— И кое-что любопытное нам удалось из него вынести, — взгляд Моритса потерял дружелюбный оттенок, которым блистал первые пару минут. — Нам необходимы подробности, менэйр Йонссен. Об изначальной причине вашего разрыва с сестрой. Видите ли, вы — важный элемент этой головоломки и ценный источник информации — всё равно что кинематическая цепь для механизма, если вам будет угодно. У вас ведь инженерное образование, я прав?

— Какое это имеет отношение?..

— К Рине? Самое прямое. Я лишь пытаюсь объяснить, что без вас нам будет сложнее продвинуться в расследовании.

Кофейник с чашками опустился на стол, и Моритс одарил Литу очередной улыбкой, померкшей спустя мгновение.

— Если вы, уважаемые, решили, будто я утаил что-то от полиции, то сильно заблуждаетесь. Вместо того чтобы ходить по кругу, вы бы лучше применили свои магические фокусы там, где нужно, — лебезить перед кем-либо Никлас не привык, и потому совет прозвучал излишне резко, когда он подался вперёд.

— Сядь.

До сих пор молча куривший ван дер Гасс сделал пасс рукой, и Нилс почувствовал, как мышцы сковывало онемением. Так обычно случалось после сна в неудобной позе, когда любое движение причиняло боль.

— Какого?.. — вопрос захлебнулся на полуслове, когда он осознал, что воздух не проходит в лёгкие.

— Не усложняй, Ник, — щелчком отбросив окурок, Правый уставился прямо на него. — Просто смотри в глаза, и скоро всё кончится.

«Разбежался, сукин сын!»

Нилс тщетно попытался вдохнуть, разевая рот, как выброшенная на берег рыба. Как назло, соседний столик был пуст, а орава алкашей не замечала ничего дальше собственных рож. Волна отвращения вновь захлестнула с головой — на сей раз он проклинал себя за беспомощность, хуже которой для Йонссена не было ничего. Следом за ней пришли страх и недоумение: не дадут же ему помереть прямо посреди бара? Или дадут? Что для грёбаных колдунов закон, если они пользуются людьми, как вещью?