Ласточкин хвост

«Чёрный» паровоз, бронеплощадки и контрольные вагоны с путевым инструментом для ремонта — Никлас уже видел такие поезда. И этот, идущий из Дамберга в окрестности Вёрмина, мог стать их спасением. Если только рельсы не повреждены взрывами, что гремели у границы пару суток назад. Тогда им всем придётся несладко.

А пока — время растягивается и сжимается, словно больничный жгут, призванный замедлить кровоток. Минуты сыплются в их земляной колодец одна за другой, и на опушку ложатся сумерки. Успеть бы до ночи.

— Спорим, добегу быстрее, — лицо Седого Каса скрадывают тени, но Никлас знает — тот наверняка улыбается беззубым ртом.

— На что? Опять на тушёнку? — Никлас поправляет съезжающую на лоб шапку. Пальцы совсем окоченели и слушаются с трудом.

Но Кас не успевает ответить. Капитан вскидывает руку, и семёрка бойцов замолкает. Далёкий, едва различимый гул становится ближе. Ещё один взмах, и друг за другом они покидают «грязевые хоромы» — сеть окопов, соединённых глубокой траншеей. Короткими перебежками, прячась за стволами, достигают кромки леса.

Теперь нужно успеть.

Между маленьким отрядом и рельсами — сотня ярдов открытого пространства. Стоит сделать первый шаг, и они всё равно что на ладони. Неважно, сколько имперцев сидит по ту сторону оврага — пуль хватит на всех, кто замешкается.

Никлас чувствует, как страх липким ужом скользит между лопатками. И жёсткий ремень натирает плечо, и неподъёмным грузом кажется налипшая на подошвы грязь. А что, если не добежит? Как там отец со своей покалеченной ногой? Как мать с верещащей на руках малявкой? Глупо как-то выйдет. И бесславно. После месяца рытья окопов…

Бронированный состав замедляет ход, и Ротшайн первым ступает на выжженную землю. Пора. Никлас вслед за остальными срывается с места. Дождь с силой хлещет по лицу, и мир вокруг размывается, превращаясь в одну большую кляксу. Только тёмное пятно мелькает впереди — спина Седого Каса. Своеобразный маяк среди пучины страха. Стальной бок чудища заслоняет небо, и за грохотом колёс он забывает о свистящих пулях.

Заветная платформа проплывает мимо, и чьи-то жёсткие пальцы хватают Никласа за руку. Всё тело взрывается болью, прежде чем он оказывается наверху, перекатываясь на бок и через силу отплёвываясь. Неужто получилось?

Скользя, он с трудом встаёт на четвереньки и поворачивает голову.

— Кас! — слабый крик тонет в визге паровозного гудка. Никлас бросается вперёд, уже понимая, что не успеет.