Латинская Америка. От конкистадоров до независимости

Обладавшие обширными познаниями в самых различных областях, отцы-иезуиты направляли весьма разнообразную хозяйственную деятельность редукций. Здесь индейцы работали на лесопилках, в кузницах, пекарнях, на мельницах и верфях, в кирпичных и кожевенных, прядильных, седельных, гончарных, свечных, тележных, сапожных, швейных, ювелирных, скульптурных, живописных, литейных, оружейных, часовых, ткацких, слесарных, плотницких, по производству музыкальных инструментов и золотых и серебряных дел мастерских. Основным же занятием было земледелие; на обширных полях выращивался хлопок, йерба-мате (парагвайский чай), различные злаки. Работы велись по последнему слову тогдашней европейской агротехники с использованием традиционных навыков индейцев. Все это разнообразное хозяйство было распределено по редукциям в зависимости от потребностей существовавшего между ними обмена, а главное — от спроса внешнего рынка, ибо именно торговля с «внешним миром» приносила иезуитам прибыль. Иезуиты, писал Феликс де Асара, помещали в обширные склады «все плоды сельского хозяйства и промыслов, откуда в испанские города направлялись излишки хлопка, полотна, табака, овощей и фруктов, кожи, йерба-мате и древесины. Они перевозили все это на своих судах по ближайшим рекам, а возвращались с инструментом и всем тем, что потребно»^{64}.

Товарные склады иезуитов находились не только в «пограничных» редукциях, по и в ряде колониальных городов, где «Общество Иисуса» имело свою разветвленную торговлю. Недовольство конкурировавших с иезуитами купцов приводило часто к громким скандалам. Вице-король Перу Амат издал даже специальное предписание, в котором требовал, чтобы иезуитские торговцы покинули столицу вице-королевства Лиму, где они занимаются «корыстным занятием торговлей и делают это открыто на общественных площадях, улицах и рынках к соблазну светских людей, а также в лавках своих монастырей, посещаемых в любые часы, содержат таверны, пивные и другие заведения самого низкого сорта, получать прибыль от которых для них непристойно»^{65}.

Весь уклад жизни тысяч индейцев, живших в иезуитских редукциях, был скрупулезно, до мелочей продуман их «духовными отцами» таким образом, чтобы выжать из индейцев максимум прибыли и держать их в беспрекословном повиновении. Эта система эксплуатации рабского по существу труда начиналась с особой планировки жилищ и редукций в целом. Все редукции строились по единому плану. В центре — квадратная площадь, посередине одной из замыкавших ее сторон находилась большая церковь, к ней примыкали просторный дом священника, различные мастерские, школа и складские помещения, за церковью — кладбище и дом для вдов. По другим трем сторонам площади размещались дома, предназначенные для жилья индейцев. Эти дома располагались на параллельных линиях-улицах шириной в пять шагов и были одноэтажными, построенными по единому образцу из обожженного кирпича, иногда из камня, четырехугольные в плане, обведенные крытой галереей. В каждом из таких домов, описывает де Асара, «вначале помещалась зала, где жили приближенные касика; далее шли несколько небольших комнат, каждая в семь вар длиной^[3], по одной на каждую семью. В этих комнатах не было ни окон, ни очагов, и вся их обстановка состояла из хлопчатобумажного гамака для главы семьи, другие же спали вповалку на шкурах, постеленных на полу»^{66}.

Строжайше регламентирован был распорядок дня жителей иезуитских редукций, сочетавший напряженный рабский труд с богослужениями. День начинался с половины седьмого утра, когда священник служил мессу. В 7 часов происходила церемония целования его руки, одновременно шла раздача йерба-мате — по унции на семью. После мессы священник не спеша завтракал, читал молитвенник, посещал школу, мастерские, иногда поля, куда выезжал с помпой, верхом, в сопровождении большой свиты индейских чиновников. В 11 часов он обедал с викарием, беседуя с ним до полудня о делах редукции, затем отдыхал. Священник оставался в своих покоях до вечерней молитвы, после чего до 7 часов вечера вел нужные беседы, затем ужинал.

Паства же с восьми утра была занята на разных работах. Мужчины — в поле и в мастерских. Выход в поле происходил под звуки музыки и уподоблялся религиозной процессии: на специальных паланкинах выносили украшенные образа святых покровителей редукций. Женщины были заняты исключительно прядением: каждый понедельник им выдавалось определенное количество хлопка, а в конце недели они должны были сдать готовую пряжу.

Вечером все индейцы собирались в церкви для молитвы и целования руки священника, затем происходила раздача йерба-мате и продуктов — по 4 фунта говядины и маиса на каждые 8 человек.

В воскресные дни вместо работы происходили длительные церковные службы, а к вечеру для индейцев устраивались игры, «столь же унылые, — замечает Бугенвиль, — как и вся их жизнь»^{67}.