Лаций. Мир ноэмов

Что же до остального, черты лица оставались такими же, как в ее воспоминаниях: лицо немного асимметричное, скулы высокие, нос – выдающийся, скорее галльский, чем римский, тонкий, но уверенный рот, с легкостью вытягивающийся в презрительную гримасу. На здешнем псевдосолнце ее бледная кожа немного загорела, и она уже не выглядела такой болезненно-бледной. Плавтина поднесла руки к лицу, нажала на глазные яблоки, проверяя их упругость, коснулась крошечных морщинок на губах, складывавшихся в беспорядочный узор, провела пальцем по ряду зубов – ровному, но не идеальному, так что несколько зубов торчало вперед. Ее поразила странность собственного отражения и чувствительность всего тела. Вдобавок она заметила, что лоб пересекает легкая морщинка. Сама не зная почему, она этому ужасно огорчилась. Плавтина еще немного постояла перед зеркалом, рассматривая собственное тело – хрупкое сложение, тонкие, хрупкие на вид запястья. У нее была маленькая грудь, но очень женственный изгиб бедер. Прежде она никогда не думала о себе как о женщине, хотя всегда была ею с виду.

Она не смогла сдержать широкий зевок, явно показывающий – если в этом еще была нужда, – что первый день, который она по-настоящему прожила, подходил к концу. Она не стала подбирать платье, брошенное посреди комнаты. Было нехолодно, но Плавтине захотелось укрыться простыней.

День был утомительным. Она сама не заметила, как заснула.

Она проснулась посреди ночи, почувствовав, как лезвие осторожно, но уверенно давит ей на сонную артерию. Она открыла глаза. Тонкие лучи луны – или того, что ее здесь заменяло, – мягким серебристым светом проникали сквозь тонкие щели в стенах, и из-за этого, по контрасту, остальная комната казалась погруженной в непроглядную темноту.

Тихо, – буркнул тот, кто держал нож.

Был это, без сомнения, людопес.

– Чего вы от меня хотите? – шепотом спросила Плавтина. – А главное, кто вы?

– Пообещайте, что не закричите.

– Уберите нож от моего горла.

– Пообещайте.

– Хорошо, обещаю.

– Я не желаю вам зла. Я хочу с вами поговорить.

Он склонился над Плавтиной. Она узнала пятнистую морду Эврибиада. В голосе у него слышалась неловкость. Он был солдатом, а не убийцей, и ему явно не нравилось заниматься такими вещами. Плавтина еще усилила его неловкость, сказав, когда он убрал нож и лезвие, сияющее в темноте, исчезло:

– Бывают и более традиционные способы завязать разговор.

– Не будьте так легкомысленны. Нам запрещено к вам приближаться. Вы – его собственная добыча. Только Фемистоклу разрешено говорить с вами.

– Вот как? И как же ваш божественный Отон обеспечит исполнение своего указа?

Эврибиад метнул на нее взгляд, полный непонимания, – Плавтина это увидела, несмотря на темноту, – и шокированно замолчал. Для людопса Отон был всемогущим. В голове Плавтины начал намечаться план, намек на возможность выхода. Она улыбнулась, выскальзывая из-под простыни и надевая платье. Она была единственной представительницей своей расы, и ей не было нужды стесняться.

– Так чего же вы хотите, славный воин?

Эврибиад присел на корточки рядом с ней. Казалось, людопсам удобнее сидеть в этой позе, чем людям, из-за того, что задние лапы у них были короче человеческих ног.

– Мне необходимо с вами поговорить. Не ради меня, а ради моей расы. И я думаю, что вам не помешало бы на некоторое время укрыться от Отона.

Он отчетливым жестом провел когтистым пальцем себе по черепу в недвусмысленном намеке на трепанацию. Плавтина прикрыла глаза. Ее внезапно затошнило; потом это ощущение прошло. На самом деле такое развитие событий казалось ей маловероятным. Однако было очевидно, что она и Эврибиад не в равной степени обладают информацией, и Плавтина желала приберечь эту карту в рукаве. Потому она подыграла ему и выслушала, не прерывая.

– Я не знаю, желает ли Отон забрать у вас мозг, однако и он, и его лейтенанты обеспокоены, – продолжил людопес. – Они хотят понять, что случилось с другой богиней, и думают, что у вас в голове есть что-то, что может им помочь. Они сами это сказали, и я был там – всего несколько часов назад.

– И что вы мне предлагаете?

– Вам следует поговорить с кем-то поумнее меня. Вы поможете нам понять, во что мы впутались, а в обмен на это мы сможем вас защитить.

– На этом корабле, который полностью контролирует Отон?

– Тут есть и слепые зоны, – пролаял людопес.

Плавтина не ответила и повернулась к выходу. Эврибиаду другого знака не понадобилось; он опередил ее.

Совершает ли она ошибку? После сна и диалога с Отоном в ней поселился безотчетный страх. То, как Отон обошелся с Узами, говорило о каустической извращенности. Ей нужны были союзники, и она надеялась, что сможет предложить им что-нибудь взамен.