Лаций. Мир ноэмов

– Если мы вместе полетим к звездам…

– Нет, – прервала ее подруга безапелляционным тоном. – Там все будет по-другому. Все, что нас объединяло, будет похоронено здесь, в песке, в руинах Лептис. Но, что бы ни случилось, мои чувства к вам останутся прежними.

Она хотела ответить, но Флавия уже уступила место другому образу. Встревожившись, со вдруг опустевшими руками и с неприятным ощущением, будто ее застали за чем-то неправильным, Плавтина замолчала. Виний. Намного выше ее, с высоким лбом, с серьезным, чопорным выражением лица. Лицо патриция, которое обычно озаряла аура мудрости и уравновешенности. Но на сей раз у него был обескураженный вид, такой же потерянный, как и у нее, и поэтому она решилась заговорить:

– Что случилось? Почему все люди умерли?

Виний взял ее за руку. На его надменном лице патриция читалась некоторая грусть.

– Не беспокойтесь. Они от этого оправятся.

– Нельзя оправиться от смерти, если ты живое существо.

– Кроме вас. Вы одновременно живы и мертвы.

– Как так может быть, если всего Человечества больше не существует?

Ей не нравилось, какой оборот принимает этот разговор. Виний не должен был этого знать. Так что она продолжила:

– Как называется эта река?

– Этот ручеек? Лета. Забудьте о нем. Смертные останутся на том берегу, а мы уедем. Скоро мы уже не будем самими собой.

Он отошел. По его сухому тону она догадалась, что раздражает его, хотя и не понимала чем. Другие автоматы из ее семьи, те, что родились вместе с ней, и работали вместе с ней, и служили вместе с ней, собрались вокруг Виния и последовали за ним.

И из этой группы за ней наблюдал еще один силуэт, тень, еще более нечеткая, чем остальные. Жуткие глаза – серые с зеленым, может быть, серые с голубым, она не знала, но ледяные, словно вода в пруду, скованная морозом. Этот взгляд мог пронзить ее насквозь, увидеть ее душу. Кто же это? Что он делает посреди этих печальных машин, потерянных на грязных берегах невозможной реки?

– Мы улетаем, – сказал Виний, – все без исключения, к звездам. Вы последуете за нами?

– Оставив здесь все воспоминания?

– Да. Так лучше. Пока мы будем оставаться в этих телах, горе будет пожирать нас изнутри.