Латунный город

Почему этот безумный огненный человек говорит на моем языке?

Не в силах бороться с любопытством, она повернула голову и высунулась из-за надгробия.

Незнакомец рылся в песке, бормоча и сыпля ругательствами себе под нос. Нари наблюдала, как он выудил из-под насыпи кривой скимитар[13] и сунул себе за пазуху. За ним последовали два кинжала, огромная булава, топор, высокий колчан стрел и сверкающий серебряный лук.

Зажав в руках лук, он наконец распрямился и оглядел дорогу, очевидно, выискивая взглядом того, кто, как он выразился, «призвал» его. Он был ненамного выше ее, но широкий ассортимент оружия, которого хватило бы на поход против целого французского войска, выглядел устрашающе, хотя и немного несуразно. Как будто мальчишка набрал охапку игрушек, решив поиграть в сурового воителя.

Воитель. О Боже…

Он искал ее. Нари призвала его.

– Где ты? – кричал он, выступая вперед со вскинутым луком. Он находился в опасной близости от ее укрытия. – Я тебя четвертую!

Он говорил благородным слогом, и певучее звучание ее родного языка не сочеталось с грозными словами.

Нари не хотела знать, что такое «четвертование». Она скинула сандалии. Как только он прошагал мимо ее укрытия, она тихонько поднялась и бесшумно побежала в противоположную сторону.

Но, к сожалению, впопыхах она забыла про корзину. Монеты звякнули в тишине ночи.

– Стой! – взревел он.

Нари побежала быстрее. Босыми ступнями отталкиваясь от песка, она свернула на одну извилистую тропинку, затем на другую, надеясь сбить его со следа.

Приметив чернеющий дверной проем, она нырнула туда. На кладбище было тихо. Никто не бежал за ней вдогонку и не сыпал страшными угрозами. Неужели ей удалось оторваться?

Она прислонилась к прохладному камню и перевела дыхание, отчаянно жалея, что посеяла свой кинжал – хотя какая польза от жалкого ножичка против целого охотничьего арсенала?

Мне нельзя здесь оставаться. Но вокруг были сплошные гробницы, и Нари понятия не имела, как отсюда выбраться в город. Она стиснула зубы и собрала волю в кулак.

Прошу, Господи, – взмолилась она. – Кто-нибудь, кто меня услышит… дайте мне унести отсюда ноги, и, клянусь, завтра же я попрошу Якуба найти мне мужа. И никогда больше я не проведу ни одного зара. Она робко шагнула вперед.

В воздухе просвистела стрела.

Нари оцарапало висок, и она взвизгнула, пошатнулась и схватилась за голову. Пальцы стали липкими от крови.

Раздался ледяной голос:

– Стой, где стоишь, а не то следующая пронзит тебе глотку.

Она застыла, продолжая прижимать ладонь к ране. Кровь уже начала сворачиваться, но Нари не хотела давать этому типу лишнего повода делать в ней новые дырки.

– Повернись.

Она испуганно сглотнула и повернулась, не шевеля руками и не смея поднять глаз.

– П-пожалуйста, не убивай меня, – выдавила она. – Я не хотела…

Загадочный незнакомец ахнул. Вздох вырвался с шипением погашенного уголька.

– Ты… ты человек, – прошептал он. – Откуда ты знаешь дивастийский?

– Я…

Нари запнулась. Она вдруг поняла, что теперь ей известно название языка, знакомого с детства. Дивастийский.

– Посмотри на меня.

Он подошел ближе, и пространство между ними потеплело и наполнилось запахом жженых цитрусов.

Сердце стучало так бешено, что пульсация отдавалась у нее в ушах. Нари набрала полную грудь воздуха и заставила себя посмотреть на незнакомца.

Его лицо было обмотано, как у кочевника в пустыне, но даже если бы он снял свой платок, едва ли Нари заметила бы что-то, кроме его глаз. Они были зеленее изумрудов и горели так ярко, что становилось больно смотреть.

Глаза сузились в щелочки. Он сорвал с Нари платок и дотронулся до ее правого уха. Нари отдернулась. Его пальцы были такими горячими, что даже краткого прикосновения оказалось достаточно, чтобы обжечься.

– Шафит, – проговорил он тихо, но в отличие от остальной речи, это слово осталось для нее загадкой. – Убери руку, женщина. Дай взглянуть в твое лицо.

Он оттолкнул ее ладонь раньше, чем она успела подчиниться. Кровь уже успела свернуться, и на ветру рана зудела – Нари знала, что кожа сейчас затягивается прямо у него на глазах.

Он отпрянул, чуть не врезавшись в стену за его спиной.

– Око Сулеймана! – Он оглядел ее с головы до пят, принюхиваясь к воздуху, как собака. – Как… как ты это сделала? – требовательно спросил он, сверкая яркими глазами. – Что это за трюк? Это ловушка?

– Нет! – Она вскинула руки, всем своим видом изображая святую невинность. – Это никакой не трюк и не ловушка, честное слово!

– Твой голос… Это ты призвала меня. – Он занес саблю и приставил к ее горлу. Прикосновение изогнутого лезвия было нежным, как любовная ласка. – Как? На кого ты работаешь?

Нари обмерла. Она сглотнула, сдерживая себя, чтобы не дернуться под лезвием у своего горла, – можно не сомневаться, добром бы это не кончилось.

Она лихорадочно соображала.