Лаура Соммерфельд

— Если уж выстраивать все в какую-то хронологию, то наиболее правильно было бы сказать, что мы возникли вспышкой большого взрыва за сколько-то дней до нашей встречи. Сначала возникло мое сознание, спроецировало себя в тысячи жизней, включая эту самую, а потом отщепился ты и проделал то же самое. Через четыре дня, по времени этой реальности, мы встретились.

— Господи, Сана, мы во сне, а ты грузишь меня такой матерой метафизикой!

— Ничего, надо же развивать мозг.

— Я когда-то думал, что теория относительности Эйнштейна, это сложно!

— Эйнштейн был очень умен, он понял, что время и пространство могут существовать только относительно чего-либо. Поэтому так и назвал свою теорию.

— Ну хоть какого-то физика ты ценишь!

— Это был один из немногих его плюсов, в ворохе минусов.

— Зачем я сказал…

Она молчала, глядя как будто сквозь него или, напротив, глубоко внутрь и проговорила:

— Но, самое интересное, что я до сих пор до конца не поняла, что же ты такое. Менее совершенное отщепление, при этом умудрившееся так же, как и я, мгновенно разрастись до довольно сложной структуры, правда не осознающей пока-что, свои части.

Сана умолкла, задумавшись, потом хлопнула себя по коленям, вставая:

— Ладно, пора возвращаться, на сегодня хватит путешествий.

— Куда возвращаться? Мы спим. Разве утро уже наступило?

— Я имею в виду, возвращаться в обычное состояние сна. Ты же не против, если мое тело поспит там, в твоей кровати? А утром вместе переместимся в Академию.

— Звучит романтично, Саночка. Мы что, уже начали жить вместе?

— Ой, да хватит видеть во всем двойной смысл. Что такого в том, что девушка поспит у тебя? Все равно мы учимся вместе и нам с утра по пути.

— Да нет, конечно, ничего такого. Просто поспит рядышком у меня в кровати в розовой пижамке. Обычно это и имеют в виду, когда хотят переночевать у малознакомого друга, с которым не состоят ни в каких отношениях. У тебя что, совсем мало опыта общения с парнями?

— Я понимаю двойственность ситуации, но мы же с тобой братик и сестричка, так что в этом нет ничего такого, — хихикнула Сана, пихнув его локтем.

— А утром ты будешь готовить завтрак в одной моей рубашке?

— Вряд ли, я не люблю готовить.

— Да от тебя никакого толку, Сана!

Глава 3. Лаура на дне

Лаура нервно кусала губу, когда Реми, закинув ноги в кедах на деревянный резной стол и откинувшись в кресле назад, слушал ее запись в наушниках. Он был в черный очках, да еще в шляпе, так что сложно было понять что-то по его лицу.

Сраные рэперы, подумала зло Лаура, в помещении, даже если жарко, они будут щеголять в своих цацках!

Наконец, чернокожий стянул наушники, потом снял очки и взглянул на нее:

— Это полное дерьмо, Лаура.

— Что?! Да ты даже не послушал толком!

— Я послушал достаточно. Мне не нравится.

— Мне нечем платить за квартиру! Меня сегодня выставят на улицу если ты…

— А мне насрать, Лаура. Запись говно.

Девушка покинула маленькую захолустную студию, утирая выступающие слезы рукавом. Что теперь делать, куда идти? Что в этой жизни пошло не так и почему? Чего не хватает?

Она вернулась в свою маленькую квартирку на Алппайн-стрит, располагающуюся в старом кирпичном трехэтажном доме. Прокралась на последний этаж по скрипучей лестнице, чтобы не слышала домоправительница.

Оказавшись в квартире, Лаура быстро скидала в чемодан на колесиках все свои немногочисленные пожитки, по крайней мере то, что было наиболее необходимо и ценно. Кое-что пришлось здесь бросить. Когда отправляешься бомжевать, то глупо брать что-то лишнее.

Лаура оглядела захламленную комнатку, которая была ей домом последний год, потом взяла карандаш и на каком-то обрывке бумаги принялась быстро писать письмо домоправительнице:

«Миссис Флитстоун, я не могу вернуть вам долг за последний месяц, я ухожу. Извините, за причиненные неудобства. Я благодарна вам за ваше терпение, но у меня нет денег. Можете забрать себе все, что я оставила, надеюсь, это хоть как-то возместит вам ущерб, но это все, что я могу…»

На лестнице послышались шаги, Лаура испуганно вскинула голову.

— Лаура, чертовка, это ты?! Я слышала, как сюда кто-то поднимался! Ты не обманешь меня! Когда ты заплатишь арендную плату?! Лаура?!

Хлипкая дверь заходила ходуном от стука так, как будто по ней била не хрупкая рука пожилой крикливой леди, а кулачище портового грузчика. Впрочем, ругаться миссис Флинстоун могла вполне, как он, и, судя по голосу, была близка к этому.

Девушка бросила быстрый взгляд на окно, там находилась пожарная лестница. Последние ступеньки спилены, но она всегда была спортивной девушкой, авось не переломает кости спрыгнув с двухметровой высоты.

— Лаура! Открывай! Ты же там, я знаю! На этом этаже сейчас никто не живет, кроме тебя! Я достаю свой ключ, Лаура!