Лауреаты империализма: Монополистический капитал переписывает историю Америки

В 1940 году он говорит о Ладлоу как о «леденящем душу случае». «Почему началась стрельба, – не установлено», – говорит он; но подстрочное примечание указывает, какое впечатление автор стремится внушить читателю: «Забастовщиков обвинили в том, что они стреляли в милицию с территории своего палаточного поселка, результатом чего были роковые последствия для женщин и детей, когда раздались ответные выстрелы». Все же Невинс 1940 года считает, что «злоупотребления были серьезными» и что – хотя исполнители, подобранные Рокфеллером, были «людьми честными, смелыми и умелыми», хотя к шахтерам «не было плохого отношения» с точки зрения собственника (!), хотя «вопрос о том, должна ли применяться система «открытых цехов» или «закрытых цехов», имел две стороны» и хотя «вопрос об ответственности за беспорядки в Ладлоу» все еще остается открытым, – все же (это сказано скороговоркой, невнятно, но все–таки сказано) «забастовщики были правы».

Не слишком много сказано о забастовке и ее злодейском подавлении, которое показало монополистический капитализм в его обнаженном виде, во всей присущей ему разнузданности: повсеместная коррупция политиканов, обман, террор и расизм, используемые с целью воспрепятствовать организации рабочих, грубое нарушение законов; безжалостная эксплуатация за нищенскую заработную плату, неограниченная продолжительность рабочего дня, полная власть компаний – не только над магазинами и лавками, но и над врачами, похоронными бюро, полицией и священниками; мошенничество и воровство (особенно путем прикарманивания средств, которые должны быть выделены на пособия рабочим за увечья и на пенсии для их семей). А когда рабочие выступили против всего этого капиталистического угнетения, для подавления бунта вызывается колорадская «национальная гвардия», чьи отряды, как об этом говорила официальная комиссия по расследованию причин бойни, «выродились в шайки профессиональных бандитов и проходимцев, которые экономически зависели от шахтовладельцев и покорно подчинялись их желаниям».

В свете всего этого ясно видно, что Невинс образца 1940 года сказал не слишком много, но и оброненных им слов о том, что «злоупотребления были серьезными» и что «забастовщики были правы», оказалось достаточно для того, чтобы вызвать у профессора Граса благопристойный вздох сожаления по поводу некоторой удручающей «противоречивости взглядов» Невинса, выявившейся в этой его книге. Однако у Невинса образца 1953 года мы уже не наблюдаем ничего подобного.

На сей раз сияние фонаря нашего Диогена позволяет нам видеть истину полностью, и вот в книге 1953 года о Рокфеллере мы находим, что бойне в Ладлоу посвящается не шесть страниц, а всего лишь несколько строк, упрятанных в главу, носящую благородное название «Благосостояние человечества» (т. II, стр. 391). Вот эти строки полностью:

«В 1914 году имена Рокфеллера и его сына стали упоминать в связи с беспорядками среди рабочих «Колорадо фьюел энд айрон компани», являющейся убыточной компанией, в которой оба вместе они имели 40 процентов акций. Так как Рокфеллер, которому тогда было почти 75 лет, не проявлял активного интереса к этой компании, эта история относится к биографии его сына»[47].

«Так как Рокфеллеру было почти 75 лет!» Но умер–то он, когда ему было 98 лет, и он ведь до последних дней был в здравом рассудке. И сам Невинс в биографии издания 1940 года (т. II, стр. 686) заявляет, что бразды правления империей Рокфеллеров не находились в руках Рокфеллера младшего вплоть до 1920 года. Более того, «благодеяния» Рокфеллера начинаются фактически после 1914 года (именно после расправы в Ладлоу, вызвавшей в широких народных массах неблагоприятную для него реакцию, Рокфеллер нанимает к себе на службу Айви Ли, одного из инициаторов создания системы «связей с общественностью», и ставит перед последним задачу сделать из него «филантропа»), и Невинс постарался не позабыть отметить эти благодеяния в биографии Рокфеллера.

Невинсу образца 1953 года следовало бы вообще отказаться от поисков каких–либо оправданий и попросту погасить свой слабо мерцающий фонарь, когда он дошел до описания событий в Ладлоу. Ибо действительность Ладлоу разоблачает действительного Рокфеллера – деспотичного, жестокого, ненасытно–жадного, подлинного и типичного представителя монополистического капитала. Лучше бы Невинс, увенчанный лаврами панегирист такого монарха, праздновал эти его величайшие победы... в приличествующем молчании.

Г–н Невинс и расизм