«Мне самому трудно одного себя считать автором комедии. Обработанный и вошедший в комедию материал — это громада обывательских фактов, шедших в мои руки и голову со всех сторон, во все время газетной и публицистической работы, особенно по «Комсомольской правде».
А осенью 28-го года ЦК комсомола направил поэта В. В. Маяковского в шестимесячную командировку по маршруту Москва — Владивосток — Токио — Буэнос-Айрес — Нью-Йорк — Париж — Рим — Константинополь — Батуми. Цель командировки — «корреспонденции и освещение в газете «Комсомольская правда» быта и жизни молодежи и продолжение серии работ о странах мира после революции и войны».
И в этот раз, как всегда, отправляясь за границу, Маяковский оставил в редакции свои последние стихи. На страницах «Комсомолки» они появятся уже после его отъезда. Он за много километров от Союза, но в каждой комсомольской ячейке, раскрывая страницы очередного номера газеты, слышат работающего Маяковского.
Отнюдь не горячий поклонник всяческих юбилеев, Маяковский на вечере 26 мая 1928 года (отмечается трехлетие «Комсомольской правды») говорил о том, что это не только праздник газеты — это праздник общий, и его, Маяковского, праздник тоже.
Говорит секретарь ЦК комсомола А. Мильчаков: «Мое мнение о связях Маяковского с комсомолом? Помню, он сам заявил в Доме комсомола Красной Пресни на вечере, посвященном двадцатилетию его деятельности: «Связь моя с «Комсомольской правдой» гораздо глубже… Если выругают, то я не махну хвостом и не скажу: «Ах, так, тогда я ухожу в садоводство Муни». По вопросу о Маяковском вопрос решается таким образом, что человек читает стихи в комсомольской аудитории, и она расценивает его как своего писателя. Это — самый главный пункт, из которого можно сделать выводы». Это звучит прямо как кредо: «Комсомольская аудитория расценивает его как своего писателя. Да, мы считали его своим».
Понимающий все, а в чем-то и наивно-категоричный, большущий, грустный, он усмехался, довольный, когда по его знаку, толкаясь, спускалась молодежь с галерки, пробираясь в первые ряды партера. А со сцены уже гремело:
В феврале 30-го года Маяковский строит новые планы: «Я пойду в ближайшие дни на большое предприятие Москвы, соберу ребят, которые занимаются корявым писанием, переделыванием фактов в рифмы, не занимаются насущной жизнью на заводе, и постараюсь сделать такую же работу, как Трам… — создать поэму «Электрозавод».
Через полтора месяца Маяковского не станет… Но сперва еще несколько строк о жизни.
Работая над словом, Маяковский всегда очень точно знал, кому он это слово адресует.
Московская опытная школа по эстетическому воспитанию в 23-м году ставит «Мистерию-Буфф». После первого спектакля Маяковский вручает исполнителю роли Кузнеца специально для этого коллектива написанную концовку спектакля:
Детские стихи (настоящие советские детские стихи!) Маяковский писал с радостной и деловой увлеченностью.
В 29-м году его потрясла веселая пафосность пионерского слета: «Написать замечательную поэму, прочесть ее здесь — и потом можно умереть…»
По первой просьбе Кассиля в сборник «Вторая ступень», который тот готовил, Маяковский дал стихи «Товарищу подростку».
(По-моему, сегодня это самый необходимый лозунг воспитания школьников.)
…Жуткую весть о смерти Маяковского редакция «Комсомолки» получила первой. Звонила соседка поэта, наткнувшись у него на столе на удостоверение постоянного сотрудника «Комсомольской правды».
…А ударная бригада действовала. Я имею в виду уже не только ту литературную молодежь при «Комсомольской правде», которая, объявив себя ударной бригадой, поставила перед собой задачу — пропагандировать выставку Маяковского (не юбилейную, а отчетную!) в рабочем классе, добиться включения произведений Маяковского в учебную программу, организовать переводы его произведений на разные языки.
Маяковских — два? Маяковский — поэт-лирик и Маяковский — трибун, общественный деятель? Какая чушь!