Лава

Я вышел на улицу. Голоса (теперь я слышал их совершенно отчетливо) доносились из соседнего квартала. Сверившись с датчиком движения, я увидел шесть или семь красных кружочков, отмечавших присутствие каких-то живых объектов на обширном открытом пространстве в сотне метров от меня. Вероятно, там была какая-то площадь или же что-то на вроде этого. Если это люди, то тогда мы можем попросить у них помощи. Возможно, у них есть продовольствие и вода, а может быть даже рация? Во всяком случае, они наверняка смогут показать нам дорогу до Линь-шуй.

Ободренный этими мыслями, я уже хотел направиться в эту сторону, но тут вспомнил о Юли. Что будет, если она проснется и не увидит меня рядом? Я поспешно вернулся в дом и вовремя: Юли уже проснулась и, похоже, немало напугалась, не найдя меня рядом. Это я понял по ее удивленному и встревоженному взгляду. Тут же ободряюще улыбнулся ей.

— Уже утро? — сонно спросила она.

— Почти. Солнце еще не взошло.

— А где ты был? Я чуть с ума не сошла! Всю ночь мне снились какие-то кошмары…Проснулась, а тебя нет!

— Пойдем!

Я помог ей встать.

— Куда? — удивилась она еще больше, так до конца и не проснувшись. Зябко поежилась.

Я накинул ей на плечи свою куртку, взял ее за руку, выводя из дома. Когда мы сходили вниз по лестнице, первые солнечные лучи пронзили предрассветные сумерки красными огненными стрелами, рассыпались в высоком синем небе сверкающими искрами. Юли изумленно осмотрела обгоревшую лестницу, словно все происходившее ночью напрочь вылетело у нее из головы. Я вывел ее во двор, затем на улицу, и мы двинулись в направлении той самой площади, откуда доносился шум голосов.

— Куда мы идем? — почему-то шепотом спросила Юли.

Я остановился. Спросил:

— Ты слышишь это?

Она прислушалась, вопросительно посмотрела на меня.

— Что там такое?

— Сейчас узнаем. Думаю, там должны быть люди!

Я двинулся, было дальше, но Юли испуганно схватила меня за рукав. Быстро заговорила, опасливо озираясь по сторонам.

— Люди? Но почему они здесь? Ты же говорил, что этот город покинутый. Может быть, это какие-то плохие люди, раз они здесь одни, да еще и ночью?

В ее глазах страх боролся с любопытством и тревогой.

— Но мы с тобой тоже были здесь одни ночью! — возразил я. — Это же не значит, что мы плохие!

Мои доводы показались ей убедительными, и она, кажется, немного успокоилась. Во всяком случае, пока мы шли с полквартала, она оставалась бодрой и уверенной. Но на подходе к той самой площади присутствие духа неожиданно оставило ее, и на лице снова появилось беспокойство. Юли остановилась, посмотрела на меня с надеждой, почти мольбой.

— Может быть, не пойдем туда, Максим?

— Что с тобой, малыш? Ты же никогда не была такой трусихой!

Я взял ее за плечи, осторожно встряхнул. Она попыталась улыбнуться, и покорно пошла за мной. Через некоторое время дома расступились, и мы вышли на небольшую площадь, одним концом выходившую прямо в степь. Уже почти рассвело, поэтому мы без труда могли рассмотреть все, что здесь происходило.

Утренний ветер гонял от дома к дому какой-то мусор: старую изодранную одежду, какие-то коробки и клочья пожелтевшей бумаги. В самом центре площади полыхал огромный костер, собранный из всего этого мусора. Вокруг костра восковыми фигурами сидели с десяток человек в каких-то странных костюмах, напоминавших рваные монашеские балахоны. Головы этих людей были скрыты накинутыми капюшонами, и жаркие языки пламени почти касались их лиц, но люди, казалось, не обращали на это никакого внимания. Только изредка ветер доносил до нас глухое неразборчивое бормотание, словно, это переговаривались между собой призраки.

«Что это за языческое сборище?» — мысленно изумился я.

Так как нашего появления, казалось, никто не заметил, я сделал знак Юли оставаться на месте, и, дав ей для храбрости свой пистолет, направился к костру, зорко следя за сидящими подле него людьми. Когда до костра оставалось всего несколько шагов, я окликнул одного из них, но он никак не отреагировал на это. Тогда я приблизился к нему вплотную, чувствуя неприятный запах. Осторожно положил руку на плечо этого человека.

— Послушайте!..

Медленно, словно и в самом деле восковая фигура, человек повернулся ко мне, едва не скрипя всеми суставами. Сперва я увидел его ветхий грязный капюшон, низко надвинутый на глаза, но в следующую минуту он поднял голову, и меня, словно, громом ударило. Такого безобразного и ужасного лица я еще не видел в своей жизни. На мгновение я даже потерял дар речи. Это было даже не человеческое лицо, а ужасная, изъеденная червями маска, лишенная носа и губ, вся в каких-то омерзительных гноящихся складках, с заплывшими гноем глазами. На меня, словно, пахнуло могилой, и я невольно отшатнулся. Мой испуг вызвал на безгубом лице этого урода кривую усмешку, еще более отвратительную, чем само лицо. Было видно, что он остался доволен произведенным на меня впечатлением.