Лавандовая ветвь

В этом доме у меня одной была собственная комната. Пабло стукнуло двадцать шесть, а он все ещё делил спальню с Мэттью. Мама же ночевала в гостиной, переходящей в кухню. По крайней мере, у нас была крыша над головой, в отличие от Дороти.

Стянув с себя форму, я ойкнула от боли. Что-то укололо мне грудь. Булавка, на которую Эбби днем прикрепила лавандовую ветвь, только вот сама веточка пропала. Наверное, свалилась по пути. Не беда, завтра нацеплю новую. А пока, мне срочно требовалась постель и телефон, я собиралась позвонить Конору.

После долгих гудков ожидания, я все же услышала голос по ту сторону трубки:

– Да? – Хрипел он сонно.

– Привет. Спишь?

– Уже нет. Что ты хотела?

– Во-первых, поговорить, а во-вторых… ты не мог бы… встретить меня завтра с работы?

Повисло молчание.

– Встретить? На машине?

– Угу. Сегодня произошла такая страшная ситуация, что я…

– Слушай, Сел, мне завтра к шести утра в контору. Нужно выспаться. Давай я встречу тебя во вторник, завтра столько дел вечером…

– Но ты ведь даже не выслушал…

Гудки. Он что, бросил трубку? Супер. Впервые мне было по-настоящему обидно. Меня чуть не укокошили, а он и слушать не захотел! Где же тот улыбчивый, заботливый парень? И черт с ним. Мне тоже нужно хорошенько выспаться. Рассвирепев, я повернулась к стенке, укуталась в одеяло и закрыла глаза.

Он стоял передо мной. Шляпа покосилась, открывая темные волосы с бронзовым отливом. Его черное пальто пахло табаком и порохом. Глаза самого дьявола смотрела на меня, а рука скрывала что-то за спиной. Я не сводила глаз с его руки. Что он прячет там, за спиной? Мое подсознание выкрикивало ответ, но я почему-то не могла пошевелиться. Как только он дернул рукой и наставил на меня дуло пистолета, я с криком подпрыгнула в кровати, широко распахнув глаза.

Телефон сообщил, что сейчас только шесть утра. Должно быть, Конор уже в конторе, и поделом ему. Я вновь упала на подушку, откидывая вездесущие волосы. Ощутив потную простыню, я вспомнила свой кошмар. Доки. Выстрел. Щетка. Глаза дьявола. Далее я принялась колесить по постели, точно в приступе психического припадка. Мистер Берч. Только сейчас, придя в себя, я поняла, что натворила. Сбежала, как последняя трусиха, не вызвав полицию!

– Идиотка! – Отругала я себя.

Страх накрыл меня паралитической волной, я уже и не помнила, когда в последний раз бегала, да чтобы так быстро, как вчера, и вовсе не случалось. Такое себе оправдание, ведь я могла позвонить из автобуса, но тогда бы я не послушала музыку, а если бы я не включила свой лечебный плейлист, от меня и толку бы не было. Я ведь тряслась, как суслик. Все. После этого глубокого анализа мне не уснуть.

Выйдя из комнаты, я вдруг осознала, какое это счастье – просыпаться первой. Свободная ванная, пустая кухня, да и туалет в моем распоряжении. Так можно и размечтаться о собственном жилище! Сходив в душ, я завернула волосы в полотенце и пошла рыскать в холодильнике. Вчера мама приготовила сырные и мясные лепешки – то, что доктор прописал. Знаю, многие от стресса теряют аппетит, а у меня он наоборот становится зверским. Мой немалый зад тому свидетель.

– Дева Мария, ты что здесь делаешь?

Эх, недолго музыка играла…

– Привет, Мэтт. Так, захотелось собраться в тишине.

– И ты пожертвовала сном?! Ты?!

– Как видишь. Будешь лепешки?

– Я за ними и пришел.

Мэттью было семнадцать, как и Эбигейл. Младший сын Хавьера Гарсия был похож на отца разве что причинным местом, в отличие от старших детей. Мы с Пабло и между собой были сильно схожи – пухлыми губами, широким носом и темными, шоколадными волосами. А ещё смуглой кожей. Мэттью бы считался приемным, если бы не был так похож на маму. Элейн Гарсия, урожденная Гилмор, обладала светлой, почти прозрачной кожей. Её блеклые голубые глаза, узкий рот, высокий лоб и тонкий носик – все это передалось младшему из детей.

– Давно ты виделся с Эбигейл? – Рискнула спросить я.

– Эм… мы вообще-то в одном классе учимся. – Потупил Мэттью, поправляя свои длинные белесые волосы.

– Да я не о таких встречах!

– Ну, я забегал в кофейню в прошлую субботу. Мы вместе ехали до дома, ты в тот день ушла раньше. А что?

– Да так, просто…

Мэттью сдвинул брови, но ничего не ответил, принялся уплетать лепешки и похлебывать чаем. Я и не заметила, как минутная стрелка приблизилась к восьми. Пора придавать моему опухшему лицу праздный вид. Вернувшись в комнату, я сбросила полотенце на уже застеленную одноместную кровать. Комнатка у меня была маленькой, и чтобы вместить комод и косметический столик, пришлось пожертвовать широкой периной. Перед зеркалом я накрасила густые, но не слишком длинные ресницы, подводкой подчеркнула глубину голубых (редкость для испанцев, спасибо маме) глаз, оставила нетронутыми пухлые губы и высушила волосы. Моя длинная, волнистая грива приносила массу проблем, но состричь концы больше, чем на пять сантиметров, я не решалась. Не хочу, и все тут. Не могу объективно оценить свою внешность, но волосы всегда вселяли уверенность, что одних моих темных кудряшек достаточно для того, чтобы отвлечь взгляд от широкого носа с горбинкой.