Лавандовое поле надежды

Заснуть Лизетта не смогла и томилась, нервничая и не зная, чем себя занять. Она аккуратно сложила и убрала вечернее платье и накидку, спрятала шанелевские коробки – все, что напоминало о минувшем вечере. Потом девушка взялась за домашние дела: пришила пару пуговиц, навела порядок в немногочисленных шкафах. Спохватившись, что ей нечем угостить Люка, она собрала продуктовые карточки и поспешила в лавку за сыром и хлебом. Можно бы еще купить отвратительный фальшивый кофе, но тогда придется искать мед. Да и не станет Люк пить эту бурду. В последний момент она заскочила в кафе и взяла маленькую бутылку вина. Подумать только – совсем недавно она пила кальвадос, одна рюмка которого стоила столько, что местным жителям хватило бы на роскошный ужин.

Судорожно прижимая к груди немногочисленные покупки, Лизетта примчалась домой. Люк встретил ее у дверей.

– Люк, ты давно ждешь? – взволнованно спросила она.

При свете дня он казался очень похожим на Килиана. Светлые волосы отросли и цветом почти не отличались от волос Маркуса. Подбородок чуть полнее – но это потому, что Люк младше. Роста оба примерно одинакового, только Люк шире в плечах и мускулистей. Главное различие таилось в глазах. Сверкающие глаза Люка на солнце становились ярко-синими, точно васильки… нет, как небесно-синие самоцветы в любимой бабушкиной брошке. И в этой синей глубине – совсем как в самоцветах – пылал жаркий, согревающий огонь. Глаза Маркуса столь же завораживающие, но бледные, как льдинки. Их острый взор пронзал насквозь. Лизетта не видела этих глаз при свете дня, но не сомневалась, что и в знойный полдень в них будут сверкать осколки льда.

Люк покачал головой.

– Ты же сказала, я могу прийти в любое время.

– Сказала. – Она неловко повернула ключ в замке. – Заходи.

– Давай помогу. – Он потянулся к покупкам.

Лизетта первой зашла в квартирку.

– Клади все сюда… – Она показала ему на крохотный стол.

– Славное местечко, – заметил Люк, подходя к окну, и снова обернулся, окидывая быстрым взглядом скудную меблировку комнаты, крохотную раковину и столь же крохотную плиту. На кровать он старательно не смотрел, хотя яркое лоскутное одеяло притягивало взор.

– Полагаю, все точно как у Сильвии, – язвительно проговорила Лизетта и тут же смутилась. – Ну, в смысле, тут все одинаковое.

Люк то ли не заметил язвительности, то ли сознательно пропустил ее мимо ушей.

– У тебя здесь столько света!

Лизетта кивнула. Внезапно эмоции захлестнули ее с головой. Люк все такой же мечтатель! Во всем, что он говорил, чувствовалась затаенная боль, какая-то незаживающая рана.

– Как ты?

– Как видишь, – с раздражающим спокойствием ответил он.

Этот мужчина похитил ее сердце, лишил ее душевного покоя! Она почти ненавидела его.

Лизетта откашлялась.

– Что ж, ты жив-здоров, в целости и сохранности. Я рада тебя видеть.

Она отвернулась к столу убрать покупки.

– Правда?

Лизетта взяла бутылку дешевого вина.

– Для вина еще слишком рано, но могу тебе предложить заменитель кофе.

– Готов держать пари, вчера вы пили настоящий кофе, – негромко промолвил Люк.

– Прекрати, – предостерегла Лизетта. – Я не сама выбирала себе задание.

– Оно тебе по вкусу? – в его голосе прозвучала боль, в глазах сверкала грусть.

Он взял штопор и потянулся за бутылкой.

Лизетта отошла к окну, раздраженная тем, что не в состоянии держать себя в руках.

– Полковник Килиан полон сюрпризов, – признала она, радуясь, что голос звучит ровно.

– Как нацист или как любовник?

Она покачала головой и обреченно закрыла глаза.

– Просто как человек, Люк. Ты хорошо его знаешь?

– Ну, скажем, не так хорошо, как ты, – парировал Люк, отставляя бутылку.

Лизетта осознала, что ударила его, лишь услыхав звук пощечины – звонкий и злой. Ладонь занемела. Голова Люка качнулась в сторону, однако он не схватился рукой за щеку. Лицо его пылало – от гнева или от триумфа?

Внезапно Люк схватил Лизетту за плечи. Она испугалась, решив, что он швырнет ее через всю комнату, но вместо этого он сердито притянул ее к себе. Она затрепетала в его объятиях, точно пойманная птичка – слабая и хрупкая в крепких силках его рук. Люк поцеловал ее: губы его были настойчивы и жарки, а руки все сильнее стискивали девушку. Она уже не знала, отчего задыхается – от его страсти или от того, как сильно он ее сжимает. Она с беспомощной яростью ответила на его поцелуй.

Внезапно Люк отвернулся, вытер губы тыльной стороной руки и, тяжело дыша, оперся о стол. В глазах его бушевала буря.

– Люк… – пробормотала она. Этого не должно было произойти – только не сейчас.

Он налил себе вина и в два глотка осушил стакан. Потом снова налил – уже обоим – и протянул стакан Лизетте. Девушка бессильно опустилась в кресло. Люк, опершись рукой о стену, смотрел в окно.

Так они и молчали, злясь и на себя, и друг на друга, осознавая, в какой опасный тупик сами себя завели.