Лавандовое поле надежды

Он нахмурился.

– Что-то не припоминаю.

Лизетта ничуть не удивилась – никаких друзей из Дюнкерка на самом деле не существовало.

– Перно обо мне позаботились. А когда я немного окрепла, то поехала на юг, погреться на солнышке – хотела набраться сил. Жила с семьей моей школьной подруги – очень тихо и хотя бы не бедствуя. Помогала в местной школе. А в прошлом году поняла, что еще одной альпийской зимы просто не вынесу, – и решила перебраться в Париж. Тогда-то я вам и написала.

– Что ж, очень рад был получить от тебя весточку, – отозвался Вальтер. Никаких вопросов он задавать не стал. Он любил ее отца и хотел помочь ей самой, однако тут их отношения и заканчивались. Лизетта знала, что никогда не сможет ему довериться. Нельзя ставить человека перед выбором: друг или родина.

Вальтер только предупредил ее, чтобы она никому не рассказывала о том, что жила в Англии.

С той самой встречи девушка работала в банке, исполняя роль переводчицы, когда надо было преодолеть брешь между французским и немецким. Они с Вальтером пару раз поужинали вместе, и он развлекал ее историями из жизни ее родителей. Сама себе она честно признавалась, что за все последнее время ничто не доставило ей такого удовольствия, как эти несколько часов в его обществе. Вальтер был замечательным собеседником, веселым и занимательным. Он настоял на том, что будет платить за ее комнатку первые несколько недель, пока она как следует не освоится на новом месте и не начнет получать жалованье, и был весьма впечатлен тем, что девушка отказалась от какой бы то ни было иной помощи. Правда, еще он настоял на том, чтобы купить ей хоть немного модной парижской одежды.

– Лизетта, у меня нет своей дочки, так что уж позволь хотя бы с тобой отвести душу. Да и не можешь ты расхаживать по банку, одетая как крестьянка! Это плохо отразится на моей репутации.

Лизетта согласилась и отправилась за покупками под бдительным оком личного секретаря Вальтера – сурового немца, предпочитавшего темные аскетичные костюмы. Не скованная ограничениями карточек, она подобрала себе зимний гардероб, идеально пригодный для банка – в том числе две юбки, один деловой костюм, три блузки, два кардигана, простое, но элегантное вечернее платье, великолепное пальто, кожаные перчатки, несколько шарфов и две пары туфель – простые и вечерние, на каблуках, – а также белье и пару шелковых чулок. Когда все это оказалось у нее в руках, девушке почудилось, будто ей вручили золотой слиток. Шелковые чулки на черном рынке были чуть ли не на вес золота. За свою пару она могла бы получить запас мыла, которого хватило бы до конца войны. Или могла бы несколько недель кормить целую семью.

И все же эти нарядные и красивые вещи были для нее жизненно необходимы – теперь еще сильнее, чем прежде. С самого первого дня в Париже она пыталась познакомиться с полковником Килианом и войти к нему в доверие. Наконец нынче вечером она надеялась с ним встретиться.

Ей потрясающе повезло: оказалось, что Вальтер знаком с Килианом. Оставалось и ей найти предлог для знакомства.

Набравшись терпения и выдержки, Лизетта постоянно тайком заглядывала в еженедельник Вальтера. Первые несколько месяцев работы в банке не помогли ей подобраться к цели, но она не теряла спокойствия – и была вознаграждена. Два дня назад, украдкой сунув нос в рабочий еженедельник Вальтера, она с дрожью волнения прочла запись на семь часов вечера в среду: «Les Deux Magots, Маркус Килиан».

Пальцы у нее чуть дрожали, когда она застегивала шелковую светло-бежевую блузку модного фасона – с жесткими плечиками. Узкая черная юбка, которую она выбрала к блузке, туго сидела на бедрах и самым выгодным образом подчеркивала стройную фигуру.

Девушка бросила взгляд на часы. Почти пять. За окном начало темнеть, похолодало. Чтобы добраться пешком до Сен-Жермена, надо скоро выходить. На метро, конечно, вышло бы быстрее, но Лизетта любила гулять по городу, а кроме того, так было меньше риска нарваться на проверку документов.

Девушка посмотрелась в маленькое зеркальце, потерла щеки, проверила, хорошо ли выщипаны брови. В нынешние дни умеренности приходилось обходиться почти без косметики. Одна из монмартрских старушек дала ей немного сушеных розовых лепестков. Сказала – надо растолочь их и домешать в глицерин, получится губная помада. Втерев носовым платком в губы немного этой самодельной помады, Лизетта критически оглядела свое отражение, дернула упругий локон. Спасибо родителям за эти высокие скулы, задорное личико в форме сердечка, безупречную кожу. Никогда еще девушка не рассматривала себя так пристально. Сегодня вечером успех зависит не только от знания языков и умения очаровывать, но и от того, насколько хорошо она будет выглядеть.

Наконец оторвавшись от зеркала, Лизетта надела теплое пальто, проверила на всякий случай, лежат ли в сумочке документы, слегка надушилась лавандой и потянулась за перчатками.

Лизетта Форестер, а нынче Форестье, решительным шагом устремилась в сторону шикарного кафе в Сен-Жермене. В мыслях ее витал слабый аромат лаванды.

22

Килиан широко улыбнулся.