Лавандовый вечер

Уже потом, на войне, каждый раз когда силы покидали его, Майкл вспоминал именно эти ее глаза цвета радости и любви. Он еще раз удивился мудрости этой маленькой женщины. В самый тяжелый для нее момент, она не плакала, хотя он знал, что ей больно. Она не думала о себе. Она думала о нем. Она подарила ему свою прощальную улыбку, поцелуй и веру, которые сопровождали его каждый день. Он понял, что именно таким должно быть прощание. Не слезы, а любовь. Любое прощание — на короткий срок, неопределенный или прощание навсегда должно быть радостным. Ведь на обратном конце будут нести с собой то, чем тебя наградили напоследок — горе или надежду.

Майкл не обращал никакого внимания на тех, кто был с ним в вагоне и на их разговоры. Он гонял в голове фразу “Любя, побеждай”. Он не мог до конца понять смысла, сказанного Евой. Вроде бы это просто, но как применимо к войне? Это ещё ему предстояло узнать.

Майкл ушел на войну военным врачом. За годы войны выстрелы и взрывы стали для него обычным звуком — как шум ветра. Он привык к крови на своих руках. К тому, что только что сидевший с ним человек, говоривший о планах на жизнь, через час с отрубленными ногами молил о смерти. Он привык к слезам мужчин, которые лежали на госпитальных койках. Он привык к их молитвам. К молитвам о жизни или о смерти. Он привык к крикам боли и стонам. Он привык слышать хлюпанье человеческого мяса и хруст костей. Привык держать засаленные фотографии любимых, которые ему показывали живые или навсегда отдавали мертвые. Он привык закрывать потухшие глаза. Глаза, которые только что по-своему видели этот мир.

Война не изменила Майкла. Не напугала. Не зародила в нем злость и ненависть. Она разочаровала его. Он видел ее итог в госпитале — разбитые куски волшебства.

Он разочаровался в законах, правилах, моралях, обещаниях, теориях, на которых держался этот мир. Он не понимал, почему никто не хочет принимать тот факт, что война не приносит никому победы. Потому что вознаграждение за убийство себе подобного всегда приносит в дальнейшем свои разрушительные плоды. Имя которым — беспредельная жажда, порождающая глухую засуху. Он не понимал, почему никто не хочет принимать тот факт, что на войне нет правых и виноватых — все участники — воры, которые крадут самое священное — жизнь. Жизнь, которая является сердцем Земли, ее мотором. Мотором, который создали миллиарды лет назад. Миллиарды лет он совершенствовался сам, чтобы появились мы — люди. И вот в огромных земляных канавах, наскоро набитых человеческими трупами, Майкл видел как древний мотор планеты Земля ржавеет. Вот-вот и такими темпами мотор заглохнет навсегда. И это победа? Кому она будет нужна в безлюдной засухе?

Он не разочаровался только в одном — в вере. Вера двигала людьми. Вера в спасение, вера в жизнь, вера в удачу, вера во встречу с родными, да даже в ту самую победу. Если бы глобальная вера человечества была направлена в развитие любви и волшебства, что есть в каждом, то не было этого кровавого месива из разрушенных человеческих мечт. Он видел, что именно вера была спутником человека до последнего вздоха.

Сержант Керри Спарк заработал огнестрельное ранение в грудь. Этот 40 летний красивый мужчина, лежа на больничной койке и истекая кровью, верил, что вернется домой и достроит свою галерею.

— Знаете, я художник. — шептал он Майклу, который обрабатывал рану. — Я начал строить маленькую галерею. Мне нравится наблюдать, как люди смотрят на мои картины. Они уносятся в свои воспоминания. Они проживают заново знакомую им боль или радость, — он сильно закашлял и продолжил с свистом в легких, — внутри у них происходит целый шторм из эмоций и они преображаются. Они отходят от картин другими. Это настоящее волшебство…

У Майкла что-то екнуло внутри. Он оторвался от груди сержанта и посмотрел в его глаза. Они неподвижно смотрели вверх. Они больше никогда не увидят, как карандашный набросок превращается в разноцветный мир, как кисть плывет по холсту, они не увидят галерею с происходящим в ней волшебством. Вера в то, что он вернется к своей тихой жизни и будет творить, была с сержантом до самого конца и возможно она продлила ему жизнь, хоть и ненамного.

Еще одно удивительное открытие произошло с Майклом. В первые месяцы он часто слышал разговоры солдат, которые радостно делились количеством убитых после каждой операции и изощренностью, изобретательностью этих убийств. Один из разговоров Майкл услышал в столовой.

— А у меня сегодня только 5… — разочарованно дополнил разговор 20 летний прыщавый парнишка по имени Дэрил. Он сказал это как-то стыдясь, боясь не оправдать надежд перед старшими.