Лавина

– Такой человек должен быть психологически уравновешенным, что бы ни значило это выражение. Ну, так вот, когда в России начался развал, у него на руках оказалось крайне опасное оружие. Он решил высадить весь экипаж на берег, а потом затопить судно в Мариинской впадине, раз и навсегда избавиться от всего оружия. Но каким-то образом его уговорили помочь бежать на Аляску группе правосов. Беженцы самого разного толка начали в то время стекаться на побережье Берингова пролива. И ситуация в этих лагерях беженцев была совершенно безнадежная. Сами понимаете, в тех краях особо ничего не вырастишь. Они умирали тысячами. Просто стояли на пляже и умирали от голода в ожидании корабля. Овчинникова уговорили использовать подлодку, надо сказать, очень большую и очень быстроходную, чтобы эвакуировать часть этих несчастных в ВРКиК. Но он, разумеется, сходил с ума от одной только мысли, что ему придется пустить на свой корабль множество непроверенных людей. Капитаны атомных подлодок прямо-таки помешаны на безопасности, нужно ли говорить почему? Поэтому была разработана очень жесткая система контроля. Все беженцы, желающие попасть на борт, должны были пройти через металлоискатели и подвергнуться досмотру. Всю дорогу до Аляски они были под стражей – вооруженной стражей. Так вот, у правосов был один парень по имени Ворон…

– Имя мне знакомо.

– Ну… Ворон проник на атомную подлодку.

– О боже.

– Он каким-то образом перебрался на побережье Сибири, вероятно, поймал волну на своем треклятом каяке.

– Поймал волну?

– Так алеуты добираются от одного острова к другому.

– Ворон – алеут?

– Ага. Алеутский китобой. Знаете, кто такие алеуты?

– Ну да. Мой отец знал одного в Японии, – говорит Хиро. В памяти Хиро начинают оживать старые отцовские басни о лагерях военнопленных, медленно пробиваясь на поверхность из глубокого-глубокого хранилища.

– Алеуты гребут одним веслом, ловят на каяках волны. Могут даже обогнать пароход.

– Я этого не знал.

– Ну, так вот, пробравшись в лагерь беженцев, Ворон выдал себя за выходца из какого-то малого народа Сибири. Этих типов от наших индейцев не отличишь. У правосов, по-видимому, были сообщники в лагерях; они протолкнули Ворона в начало очереди, и он попал на подлодку.

– Но вы говорили, там был металлоискатель.

– Не помогло. Он пользуется стеклянными ножами. Затачивает кусок стекла. Самые острые клинки во всем мире.

– И этого я тоже не знал.

– Н-да. Лезвие всего в молекулу толщиной. Врачи используют их в глазной хирургии – ими можно надрезать роговицу, да так, что и шрама не останется. Некоторые индейцы на жизнь себе этим зарабатывают: затачивают глазные скальпели.

– Век живи, век учись, – задумчиво отзывается Хиро. – Надо думать, такой нож способен пройти сквозь бронированную ткань.

Чак Райтсон пожимает плечами:

– Я уже потерял счет, скольких громил в бронекомбинезонах Ворон порешил.

– А я думал, при нем какой-то лазерный нож или еще что.

– Сам подумай. Стеклянный нож. У него был такой на борту подлодки. Он или тайком его пронес с собой, или уже там нашел осколок стекла и его заточил.

– И что?

Глядя в пустоту перед собой, Чак отпивает еще один долгий глоток пива.

– На подводной лодке, знаешь ли, жидкостям некуда стекать. Выжившие утверждали, будто на подлодке все было по колено в крови. Ворон убил всех. Всех, кроме костяка экипажа и еще десятка беженцев, которые успели забаррикадироваться в мелких отсеках. Те, кто выжил, говорили… – Чак не может продолжать и должен приложиться снова. – Та еще была ночка. Потом он заставил экипаж отвести подлодку прямо к правосам. Они стали на якорь недалеко у побережья Кодьяка, – продолжает Чак. – Правосы их уже ждали. Они подобрали новый экипаж из бывших моряков, типов, которые уже служили на атомных подлодках – их еще называют рентгеноизлучатели, – а те поднялись на борт и захватили судно. Что до нас, мы ничего об этом не знали. Пока одна из боеголовок не появилась прямо у нас на пороге.

Чак поднимает голову, очевидно, заметив что-то за спиной у Хиро. А тот чувствует, как кто-то легонько хлопает его по плечу.

– Прошу прощения, сэр, – произносит мужской голос. – Можно вас на минуточку?

40

Хиро оборачивается. Голос принадлежит жирному белому здоровяку с зализанными назад вьющимися волосами и вьющейся же бородой. На голове у него сдвинутая на затылок бейсболка, так чтобы видны были слова, печатными буквами вытатуированные у него на лбу:

ПЕРЕПАДЫ НАСТРОЕНИЯ

РАДИКАЛЬНО БЕСЧУВСТВЕННЫЙ

Все это Хиро, подняв взгляд, видит поверх обтянутого фланелью выпирающего брюха.

– В чем дело? – спрашивает Хиро.

– Гм, сэр, прошу прощения, что вмешиваюсь в ваш разговор с вот этим джентльменом. Но мы с друзьями поспорили. Вы ленивый, бестолковый, арбузожрущий черножопый ниггер или пронырливый больной СПИДом узкоглазый?

С этими словами здоровяк натягивает бейсболку на лоб. И теперь Хиро виден флаг конфедератов – над вышитыми словами «Представительство Новой ЮАР номер 153».