Лавина

Это объясняет, почему причалы забиты утлыми лодчонками. Но один причал производит впечатление частного. У него стоит десяток чистеньких белых судов, аккуратно выстроившихся на своих стапелях – отребью сюда хода нет. Разрешение настолько высоко, что Хиро даже видит, что этот причал усеян небольшими пончиками – вероятно, заградительные кольца из мешков с песком. Это единственный способ сохранить частные швартовы частными, когда неподалеку дрейфует Плот.

Номерные знаки, флаги и прочие идентификационные мелочи различить труднее: спутникам очень трудно их фиксировать.

Хиро проверяет, есть ли у ЦРК свой стрингер в Порт-Шермане. Разумеется, есть, ведь здесь Плот, а ЦРК надеется сделать большие деньги на продаже сведений о Плоте всем встревоженным обитателям береговой линии между Скагуэем и Тьера дель Фуэго.

Ну конечно. В городе болтается с десяток человек, сгружая «самые последние репортажи» из Порт-Шермана. Один из них просто понтер с видеокамерой, снимающий все что под руку попадется.

Хиро просматривает его материал на быстрой перемотке. Многое снято из окна гостиничного номера понтера: многие часы метража, отмечающего приближение ползущих в гавань лодчонок, которые образуют перед Порт-Шерманом собственный мини-Плот.

Но этот поток хотя бы отчасти организован, вокруг снуют, по всей видимости, самозваные копы на быстроходных катерах, грозят пушками, кричат в мегафоны. Теперь понятно, почему, какая бы ни возникала неразбериха в гавани, посреди фьорда всегда остается чистая протока. А конечная точка этой беговой дорожки – чистый пирс с дорогими кораблями.

Больших судов тут два. Одно – крупное рыболовецкое судно под флагом с эмблемой правосов, герб довольно прост: крест и пламя. Это явно трофей из ВРКиКа, на корме выведено «КОРОЛЕВА КОДЬЯКА», и правосы пока не удосужились поменять название. Другое судно – небольшая яхта, призванная развозить богачей по курортам. Флаг на ней зеленый, и она, похоже, связана с «Великим Гонконгом мистера Ли».

Хиро еще немного рыщет по улицам Порт-Шермана, пока не находит сравнительно обширную франшизу «Великого Гонконга мистера Ли». Это не единое здание в типично гонконгском стиле, а россыпь строений и офисов по всему городу. Но густая россыпь. Настолько густая, что «Гонконг» держит тут несколько служащих на полную ставку, в том числе проконсула. Хиро вытаскивает из ЦРК его фотографию, чтобы при случае узнать в лицо: сварливого вида китайско-американский господин лет пятидесяти. Значит, это не автоматизированная франшиза из тех, что обычно встречаются в Нижнем 48.

43

И.В. приходит в себя. Она все еще в своем комбинезоне «РадиКС», но лежит, мумифицированная промышленной изолентой на полу дрянного старенького «форда», несущегося неизвестно куда. Это настроило ее далеко не благосклонно. От удара шоковой волны у нее не переставая идет носом кровь и голова звенит адской пульсирующей болью, к тому же всякий раз, когда машина подпрыгивает на рытвине, она ударяется затылком о рифленый стальной пол.

Сперва она злилась. Потом на краткие мгновения начал накатывать страх – ей хотелось домой. После восьми часов в минивэне у нее уже не осталось сомнений, что ей хочется домой. Сдаться ей мешало одно лишь любопытство. По ее разумению, которое, однако, не помешало ей попасть в гадкий переплет, на операцию федералов это никак не походило.

Потом минивэн, судя по звуку, съехал с трассы на подъездную дорогу и, наконец, на автостоянку. Задние двери минивэна распахнулись, и внутрь забрались две женщины. В открытые двери И.В. заметила готическую арку логотипа «Жемчужных врат преподобного Уэйна».

– Ох, бедная девочка! – запричитала одна. Другая только ахнула от ужаса при виде крови на полу. Первая просто положила ее голову к себе на колени и, гладя по волосам, дала напиться сладкого «Кул эйд» из кружки, а вторая тем временем принялась осторожно снимать изоленту.

Кроссовок на ней не было уже тогда, когда она очнулась в минивэне, и другую пару ей никто не предложил. С ее комбинезона тоже все поснимали. Вся ее классная снаряга исчезла. Но под комбинезон они не залезли. Личные номерные знаки остались при ней. И еще одно, такая штука у нее между ног, под названием дентата. Ее-то они уж никак не могли обнаружить.

Она с самого начала подозревала, что номерные таблички – подделка. Не может же Дядюшка Энцо раздавать военные сувениры пятнадцатилетним девчонкам? Но, может, на кого-то они все же подействуют?

Женщин зовут Марла и Бонни, и они не отходят от нее ни на шаг. Не только сидят с ней рядом, но и все время ее касаются. Обнимают, сжимают локоть, держат за руку, ерошат волосы. В первый же раз, когда И.В. идет в туалет, Бонни отправляется с ней. И.В. решает, что Бонни беспокоится, что она отключится на унитазе или еще что. Но в следующий раз, когда ей надо по-маленькому, с ней идет Марла. Никакой личной жизни.