Лавина

Выводя надувную лодку в свободную зону, Хиро боится, что перед ним откроется всего лишь небольшая бухта. Но это просто игра света и тени. Повернув за угол, он видит, что протока тянется вдаль. Это как бы кольцевая автодорога внутри Плота. Небольшие улочки и еще меньшие проулки отходят от этого кольца в различные гетто. Через бинокль Хиро видит, что входы в них охраняются. Любой волен плавать по кольцу, но свои кварталы жители предпочитают защищать.

Самое страшное, что может случиться с вами на Плоту, – это то, что ваш квартал оторвется. Вот почему Плот превратился в такой клубок. Каждый квартал боится, что соседи ополчатся против него и, отрубив, бросят умирать с голоду посреди океана. Поэтому все обитатели Плота постоянно изыскивают способы протягивать тросы над, под и вокруг соседей, сцепляясь с более отдаленными районами, а еще лучше с одним из кораблей Ядра.

Стоит ли говорить, что охранники вооружены. Похоже, излюбленное оружие здесь – небольшие китайские АК-47, чьи металлические корпуса отлично высвечиваются на радаре. Китайское правительство, наверное, наштамповало просто невообразимое количество этих штук, тот режим еще всерьез подумывал о возможной сухопутной войне с Советским Союзом.

Большинство охранников выглядят как наглые отряды охраны порядка в странах «третьего мира». Но у входа в один из кварталов Хиро замечает, что у главного из головы торчит антенна.

Несколько минут спустя они выплывают к тому месту, где кольцевую протоку пересекает широкая улица, ведущая прямо к середине Плота, где стоят большие корабли – там Ядро. Ближе всего к ним японский контейнеровоз – низко сидящая в воде баржа с плоской палубой и высоким мостиком, нагруженная стальными контейнерами. Контейнеровоз опутан целой сетью веревочных лестниц и импровизированных переходов, позволяющих людям забираться в тот или иной контейнер. Во многих горит свет.

– Многоквартирный дом, – шутит Транни, заметив интерес Хиро. Потом встряхивает головой, закатывает глаза и потирает подушечки больших и указательных пальцев. По всей видимости, это развеселое место.

Их прогулка подходит к концу, когда они замечают, что из темного и задымленного квартала вылетели несколько быстрых скифов.

– Вьетнамская банда, – говорит Транни. Положив руку поверх ладони Хиро, он мягко снимает ее с навесного мотора лодки. Хиро проверяет вьетнамцев на радаре. Пара этих парней имеет при себе маленькие АК-47, но большинство вооружено ножами и пистолетами и, по всей видимости, жаждет ближнего, лицом к лицу, боя. Эти ребята в скифах – разумеется, местные полицаи. По краю кварталов выстроились более важные с виду господа, покуривая, наблюдают за происходящим. Некоторые из них антенноголовые.

Дернув за шнур, Транни заводит мотор, а потом резко сворачивает в анклав неплотно стоящих арабских дау, потом недолго лавирует в темноте, время от времени кладет руку на затылок Хиро, заставляя его пригнуться, чтобы натянутая веревка не перерезала ему шею.

Когда они выходят из флота дау, от вьетнамской банды не осталось и следа. Случись такое днем, гангстеры могли бы выследить их по пару от «Разума». Транни проводит лодку через средней величины улицу и в самое скопление рыболовецких лодок. Посреди этого квартала дрейфует старый траулер, который как раз разрезают на части: сварочные горелки освещают черную воду на несколько ярдов вокруг. Но большую часть работы проделывают молотками и холодными зубилами, которые издают ужасающий грохот, эхом отдающийся от водной глади.

– Дом, – говорит с улыбкой Транни и указывает на пару связанных бок о бок плавучих домов. Свет там еще горит, и двое мужчин сидят на палубе, покуривая толстые самодельные сигары; в окна видны работающие в кухне женщины.

Когда они подплывают, мужчины садятся прямее, достают из-за пояса пистолеты. А потом Транни испускает поток радостных возгласов на тагалоге. И все меняется.

Транни получает «Встречу блудного сына» по полной программе: плач, истерика толстых дам, вопли роя ребятишек, которые выскочили из гамаков и, затолкав в рот большие пальцы, прыгают вокруг. Старики лучатся улыбками, открывая черные провалы отсутствующих зубов, смотрят, кивают и временами протискиваются обнять мальчонку.

И на краю толпы, в темноте среди теней притаился еще один антенноголовый.

– И вы тоже входите, – говорит по-английски одна из женщин, толстуха лет сорока.

– Да ладно, – отвечает Хиро. – Не хочу вас обременять.

Это заявление переводят, и оно распространяется, словно волна, по восьмистам девяноста шести филиппинцам, собравшимся у этих кораблей. Встречают его крайним шоком и потрясением. Обременять? Немыслимо! Чушь! Как вы можете так нас оскорблять?

Один из гнилозубых мужчин, миниатюрный старик и, вероятно, ветеран Второй мировой, спрыгивает в раскачивающуюся моторку, обнимает Хиро за плечи и сует ему в рот косяк.

Выглядит он ушлым, и Хиро наклоняется к нему поближе.

– Дружище, а кто этот малый с антенной? Ваш друг?

– Не-а, – шепчет в ответ старик, – это гад.

А потом театрально прикладывает палец к губам и шепчет:

– Шшшш.

54