Лавина

- А она хорошо готовит? - спросил Алик.

- Почему ты спрашиваешь?

- Я буду ходить к тебе обедать. Я буду жить у бабки, а есть у тебя.

- Мама может обидеться.

- Это ее трудности.

- Ты жестокий человек, - упрекнул Месяцев.

- А ты какой? Ты живешь, как хочешь. И я буду жить, как хочу. Почему тебе можно? А мне нельзя? Или всем можно, или всем нельзя. Разве не так?

Месяцев молчал.

Рядом на кровати сидела пара: старая женщина и ее сын в больничной пижаме. Он сидел поджав ноги, положив голову на материнское плечо. И они замерли в печальной отстраненности. Они были друг у друга и вместе выживали. Сын собирался спасать человечество от гиподинамии.

А Месяцев сейчас встанет и уедет к молодой женщине, к исполнительской деятельности...

- Вот тут мои книги, тетради и термос, - сказал Алик. - Некуда класть. Сестры ругаются.

Алик протянул довольно тяжелый пакет. Месяцев взял и поднялся.

- Ты мне что-нибудь принес? - спросил Алик.

Это был вопрос его детства. Он всегда спрашивал, как только научился говорить: "Ты мне что-нибудь принес?"

И Месяцев всегда что-то протягивал: мячик, шоколадку.

- А разве тебе мама не носит? - смутился Месяцев.

- Мама - это мама, - резонно заметил Алик. - А ты - это ты.

- Если хочешь, возьми мою ручку. - Месяцев достал из кармана паркер с золотым пером.

- Ух ты.... - задохнулся Алик.

- Надо сказать: спасибо, папа.

- Спасибо, папа...

Они обнялись, и Месяцев с ужасом почувствовал, что он плачет.

Ирина купила ящик вина и утром выпивала стакан. И ходила как под наркозом. На улице было скользко. Ноги разъезжались, как у коровы.

Аня ушла жить к Юре. Не могла оставаться в доме, оскверненном предательством.

Лидия Георгиевна переехала жить к дочери, чтобы не оставлять ее одну. В доме присутствовало предательство, и они обе дышали его тяжелым испарением. Никому ничего не говорили. Все держалось в глубокой тайне. Единственный человек, которого поставили в известность, - ближайший друг семьи Муза Савельева. Муза - профессор консерватории, арфистка и сплетница. В ней вполне совмещалось высокое и низменное. Так же, как органы любви территориально совпадают с органами выделения.

Муза - ровесница Ирины. Она жила на свете почти пятьдесят лет и на собственном опыте убедилась, что семья не там, где страсть. А там, где дети и где удобно работать. Потому что страсть проходит. А дело и дети - нет.

- Он вернется, - пообещала Муза.

- Когда? - спросила Ирина и выпила стакан вина. Это имело значение когда. Потому что каждый день, каждый час превратился в нескончаемый ад.

- В зависимости от объекта, - профессионально заметила Муза. - Кто такая?

- Понятия не имею, - созналась Ирина.

- Вот и плохо, - не одобрила Муза. - Чтобы решить проблему, ее надо знать.

Муза оперативно раскинула свои сплетнические сети и быстро выяснила: Месяцев ушел к Люле. Люля - известный человек, глубоководная акула: шуровала себе мужа на больших глубинах. Предпочитала знаменитостей и иностранцев. Знаменитости в условиях перестройки оказались бедные и жадные. А иностранцы - богатые и щедрые.

Поэтому она брала деньги у одних и тратила на других.

- Она красивая? - спросила Ирина.

- Четырнадцать килограммов краски.

- А это красиво? - удивилась Ирина.

- По-моему, нет.

- А почему она пользовалась успехом?

- Смотря каким успехом. Таким ты тоже могла бы пользоваться, если бы захотела.

- Но зачем Игорю такая женщина? - не поняла Ирина.

- Ты неправильно ставишь проблему. Зачем Люле такой, как Игорь?

- Игорь нужен всем, - убежденно сказала Ирина.

- Вот ты и ответила.

- Но почему изо всех - он? Есть ведь и богаче, и моложе.

- Никто не захотел. Переспать - пожалуйста. А жениться - это другое. Кто женится на бляди?

- Игорь.

- Потому что у него нет опыта измен. Нет иммунитета. Его не обманывали, и он принял фальшивый рубль за подлинный.

- А он знает, что она такая? - спросила Ирина.

- Узнает... - зловеще пообещала Муза. - Не в колбе живем.

- Что же мне делать?.. - потерянно спросила Ирина.

- Сиди и жди. Он вернется.

Ирина стала ждать. И Лидия Георгиевна стала ждать. Ирина при этом ходила на работу, ездила в больницу, уставала. Усталость и алкоголь притупляли горе.

А Лидия Георгиевна ждала в буквальном смысле слова: сидела, как на вокзале, и смотрела в одну точку. И ее лицо было суровым и напряженным. Что она видела в этой точке? Может быть, своего мужа Павла, который ушел от нее на зов любви. Через год его затоптали. Она так не хотела. Судьба так распорядилась. "Возмездие, и аз воздам". А скорее всего, никакое не возмездие. Тогда многие погибли. Сталин не мог остановиться и даже мертвым собирал свой адский урожай.

Лидия Георгиевна находила свое счастье в счастье дочери. Игорь был всегда занят, у него не оставалось времени для игрищ и забав. Казалось, Ирину никогда не коснется мужское предательство. С кем-то это случается, но не с ней. Как война в Боснии или эпидемия в Руанде. Где-то, у кого-то, не у них...