Лавина

Позвонила в соседнюю дверь. К Зине. Там долго шаркали, потом возникла заспанная Зина.

- Можно я воспользуюсь вашим балконом? - спросила Ирина.

Их квартиры имели общий балкон, разделенный перегородкой.

Зина соображала, должно быть, просыпалась.

- Сейчас я Алешу попрошу, - отозвалась Зина и пошла в глубину квартиры.

Алеша, пятнадцатилетний мальчик, встал и вышел на балкон. Серый рассвет был похож на сумерки. Алеша отметил, что переход от света к тьме и, наоборот, от тьмы к свету выглядит одинаково. Алеша понял свою задачу и знал, как это сделать. Он легко перекинул себя через балконную перегородку и оказался против двери Алика. Балконная дверь закрыта. Алеша ударил по стеклу. Образовалась дыра с рваными краями.

- Осторожно,- попросила Зина.

- Идите на лестницу, - предложил Алеша. - Я открою вам дверь изнутри.

Зина и Ирина вышли на лестничную площадку. Ждали. Дверь открылась. Ирина первой вошла в квартиру.

Мертвый Алик лежал в прихожей. Над ним висела трубка.

Зина прошла в комнату. В кресле сидел Андрей - красивый. И мертвый.

Ирина не шелохнулась. Стояла и смотрела.

- Надо вызвать "скорую", - сказала Зина.

Машина приехала очень быстро. Должно быть, ночью вызовов мало и дороги свободны.

Мальчиков забрали в морг.

- Передозировали наркотики, - сказал врач. - Это, к сожалению, бывает очень часто.

- Бедная мать... - проговорила Зина.

- Бедный Алик, - поправил Алеша.

- Алику уже все равно, - заметил врач.

Врач привык к смертям. Смерть входила в профессию или, как сейчас говорят, в бизнес. Значит, смерть входила в бизнес.

Хоронили через два дня. Похоронами занималась Люля, потому что больше оказалось некому. Ирина лежала как неодушевленный предмет. От нее не отходил врач. Лидия Георгиевна продолжала смотреть в свою точку. Ани не было в Москве. Они с Юрой уехали на Кипр. Сейчас все ездили на Кипр.

У Люли оказался знакомый священник. Алика отпевали по русскому обычаю.

В изголовье стояли Месяцев и Ирина. Месяцев видел лицо своего сына, лежащего в гробу, но не верил, что он мертвый. Ему казалось, что это какое-то недоразумение, которое должно кончиться. Бывают ведь необъяснимые вещи вроде непорочного зачатия. Где-то самым верхним слоем мозга Месяцев понимал, что его сын умер. Его хоронят. Но это не проникало в его сознание. Месяцев стоял спокойный, даже величественный. Ирина почему-то меняла головные уборы: то надевала кружевную черную косынку, то новую шапку из лисы. Шапка увеличивала голову, она была похожа в ней на татарина.

Народу набралось очень много. Месяцев не понимал, откуда столько людей. Была почти вся консерватория, школьные друзья Алика, Люля и ее знакомые. И даже мелькнуло лицо театрального администратора. Может быть, он участвовал в организации похорон.

Месяцев увидел Льва Борисовича, своего старинного друга, жалкого и заплаканного. Месяцев дружески подмигнул ему, чтобы поддержать. Глаза Льва Борисовича наполнились ужасом. Он решил, что Месяцев сошел с ума.

Люля скромно стояла в дверях в своей шубе из черной норки. Ее сумочка была набита лекарствами. На всякий случай.

Неподалеку от Люли стояла ее подруга Инна в лисьем жакете. К Инне подошла Муза Савельева и сказала:

- А вы зачем пришли? Какая бестактность. Дайте матери сына похоронить.

Подруга поняла, что эти слова относятся к Люле, но промолчала. В глубине души она осуждала Люлю. Могла бы дома посидеть. Но Люля как бы показывала общественности, что Месяцев - с горем или без - это ее Месяцев. И она сторожила свою добычу.

Священник произнес над гробом какие-то простые и важные слова. Он сказал, что на все воля Божия. Значит, никто не виноват. Так распорядились свыше. И что когда-нибудь все встретятся в Царствии Божием и снова будут вместе. Месяцев зацепился за это слово: встретятся... И все, что происходило вокруг, он воспринимал как временное. Люди пришли, потом уйдут. А он будет ждать встречи с Аликом.

Дома, в его шестидесятиметровом кабинете-студии, были раскинуты столы для гостей. Люля все организовала. А у Ирины в доме стол для ее гостей. Зина помогала. Пришлось делить знакомых и друзей. Некоторые отошли к Ирине и разделили ее горе. Большая часть отошла к Игорю и села за его стол.

Месяцев присутствовал и одновременно отсутствовал. Его не было среди гостей. Иногда выныривал, как из глубины, и вместе с ним выплывало одно слово: затоптали.

Когда все ушли, он лег лицом к стене и стал ждать.

Дни набегали один на другой. Месяцев не замечал разницы между днем и ночью. Как за полярным кругом. Ему было все равно.

Люля требовала, чтобы он поехал к знакомому психоаналитику. Но Месяцев знал, что скажет психоаналитик. Он выбрал день и отправился к священнику.

- Я устал переживать смерть своего сына, - сказал Месяцев. - Я хочу к нему.

- Это бессмысленно, - спокойно сказал священник. - Вас не примут раньше положенного вам срока.

- Это как? - не понял Месяцев.

- Ну, на мирском языке: будете ждать в приемной.

- А там нельзя курить... - мрачно пошутил Месяцев.

- Что-то в этом роде. Ваша душа будет маяться так же, как здесь.

Месяцев помолчал.

- А ему было больно?

- Я думаю, нет. Я думаю, он не заметил, что умер.