Лавина

— Ну что ж, вы человек молодой в отличие от меня. А тут так и просидишь…

Шеф вздыхает и подписывает заявление. Протягивает.

Алексей стоит.

— Все? — спросил Шеф.

— Вообще-то я пришел прощаться, — сознался Алексей.

— А зачем прощаться с законченным говном? — удивился Шеф.

Самолет летел над облаками. Облака были похожи на вскипевшее море с голубыми проплешинами.

Алеша сидел возле иллюминатора и смотрел вниз.

Потом поднялся, пошел по проходу.

В самолете шла своя самолетная жизнь: молодая пара сидела голова к голове.

Иностранцы оживленно беседовали по-иностранному.

Солдаты играли в карты.

Восточный человек дремал.

Алексей видел преимущественно макушки: молодые, старые, густоволосые и лысые, крашеные и естественные.

Алексей остановился возле туалета. Закурил.

Появилась стюардесса. Испугалась:

— Курить строго запрещено. Вы что, не видите? — Она показала надпись.

— Почему? — спросил Алексей.

— Как почему? Это же самолет. Искра может попасть. Мы можем на воздух взлететь.

— А мы сейчас где, по-вашему?

— Выше. — Стюардесса подняла палец, показывая, куда именно они могут взлететь.

— Днем раньше, днем позже, — философски заметил Алексей.

— Лучше днем позже. — Она отняла у него сигарету.

«Самолет пошел на снижение, — объявил голос. — Просьба пристегнуть ремни».

Братья сидели за накрытым столом. Алексей почти не ел. Владимир ест и пьет с удовольствием, как и все, что он делает в этой жизни. Володя младше Алексея на десять лет — это уже другое поколение. Он — шире в плечах, выше ростом, красивее лицом. Хозяин жизни. Так же, как и брат, черен, усат и тоже похож на обаятельного таракана. Но это — совершенно разные тараканы. Владимир — таракан, который шустро выбежал из-под печки с радостно торчащими усами и как будто воскликнул: «Вот он, я!» А Алексей — таракан, которого стукнули туфлей и он, пришибленный, полез обратно под печку.

— Ну, как Витя-борода? — спросил Алексей.

— Он теперь Витя-маникюр.

— Почему?

— Инженерию свою бросил. В бармены пошел. Их там маникюр делать заставляют.

— Доволен?

— Чуть не посадили. Я его выручил через отца. За четыре куска.

— Отец знает?

— Про что?

— Про то, что ты за его спиной взятки берешь?

— Да ты что? Ему это и в голову не приходит. Я в прошлом месяце еще четыре куска наварил. Одному квартиру сделал.

— Как отец?

— Все такой же. Спрашиваю: как дела? А он про посевную, про отчеты, как сводка в последних известиях. Вкалывает, как зверь. По шестнадцать часов в сутки. Как при Сталине, так и при Брежневе. Для него ничего не меняется. По-моему, он и не заметил, что тридцать лет прошло.

— Как муравей, — задумчиво сказал Алексей.

— Он не муравей. Он — хозяин края. Муравей — это ты.

— Я мамонт, — задумчиво сказал Алексей. — А ты — клоп. У нас реликтовая семья.

— Почему я клоп? — не понял Володя.

— Присосался к чужим деньгам.

— Я не беру у людей последние деньги. Я беру у них лишние деньги, которые они сами хотят мне дать.

— А вот мне никто не предлагает лишние деньги. Странно.

— У меня есть к тебе одно выгодное дело, — оживился Володя.

— Ага… Дело лет на восемь.

— Да нет. Твоя Ленка в университете преподает. Надо девочку одну принять. Золотая медаль. Ей только два экзамена сдать. Фамилию не помню. На «швили» окончание. Пять кусков дают. Ни за что, в общем. Делать почти ничего не надо.

— Не будет Ленка этим заниматься. И я не буду, — отказался Алексей.

Пауза. Братья глядят друг на друга.

— Знаешь, почему у тебя в спальне лампочки нет? — спросил Володя.

— Перегорела.

— А почему новую не вкрутите? Знаешь?

Алексей молчит.

— Потому что твоей Ленке смотреть на тебя неудобно. Ты уже давно ей не муж, а сыночек старшенький. Студентик. Со стипендией в пятьдесят рублей.

— Почему пятьдесят? Я сто восемьдесят зарабатываю.

— Из них треть ты тратишь на бензин, а другую треть на обеды и сигареты.

— Может быть… Не считал.

— А чего тебе считать? Ленка посчитает. И чего не хватит — у отца возьмет. Хорошо еще, есть у кого взять. А если нет? Где возьмешь?

— Манна с неба упадет.

— Ты всегда на манну с неба рассчитывал. И как ни странно, она всегда тебе падала.

— Я везучий… Везунчик.

— Ты думаешь, почему ты в семье все время орешь? Потому что у тебя авторитета не хватает. Ты его криком поднимаешь. А мужчина вообще не должен орать. Он должен только посмотреть.

Пауза.

Алексей подходит к роялю. Играет одним пальцем.

— Вова, я хочу тебя попросить: женись на Ленке.

— На какой Ленке?

— На моей жене.

— Но она мне не нравится.

— Мало ли что не нравится? Надо. Я хочу, чтобы у моей дочери вместо отца был не чужой дядя, а родной.

— А ты?

— Я уезжаю. Насовсем…

— Куда?

Алексей молчит.

— Куда ты уезжаешь?

— В Северный приют.

— Зачем?

— Там хорошо. Как в раю.

— Хорошо приехать и уехать. А жить там…

— Ну почему? Халид живет.

— Халид на кладбище альпинистов… Я ему чеканку на памятник сделал.

— Как?.. — поразился Алексей.

— Под лавину попал.

— У гор свои законы, — проговорил Алексей, как бы заступаясь за горы. — Их нельзя нарушать.

— Это не он нарушил. Туристы. А погиб он.

— Значит, Северного приюта нет?

— Твоего Северного приюта нет. Но для тех, кому двадцать, он, наверное, есть.