Лавина

В кабинете Бёмера находились Шнайдер, гранд-дама, опять сидевшая за письменным столом своего мужа, Гебхардт и заместитель председателя производственного совета Хётгер, у которого был такой вид, будто он присутствует на похоронах. Когда Шнайдер начал читать отчет о состоянии дел, вошел главный инженер Адам, уселся и стал скучающе слушать: факты, приводимые Шнайдером, были ему известны.

Дела на заводе шли хорошо, даже отлично. Поступление заказов, особенно из стран восточного блока и третьего мира, было более чем удовлетворительным, а партнеры из соцстран всегда отличались надежностью. Тем не менее риск сохранялся, поскольку приходилось считаться с необычно длительными рассрочками платежей, а это порой вызывало необходимость в краткосрочных банковских кредитах с нестабильными процентами.

На эту тему Шнайдер зачитал статью из одного экономического журнала под заголовком: «Всемирно известный электромоторный завод в руках рабочих». А ниже более мелким шрифтом: «Социалистическая модель?»

Все факты в статье были верны, но истолковывались они превратно, в ущерб модели: своего рода объявление войны со стороны влиятельных промышленных кругов, разумеется, под личиной объективности и согласованности. Последняя фраза гласила: «Предоставят ли банки кредиты этому предприятию?»

— Конечно, за этим кроются интересы определенных групп, — сказал Шнайдер. — Статья написана, несомненно, по заказу, чтобы поставить нас на место. Что ж, неплохо, теперь мы знаем, что делать. Одно все же мне непонятно: ни один журналист со мной не говорил, а в статье все абсолютно точно. В ней можно прочитать и о таких вещах, о которых знают только посвященные.

Он пытливо оглядел всех: гранд-дама кивнула, Гебхардт рисовал чертиков на листке бумаги, Хётгер слегка растерянно смотрел то на одного, то на другого.

— Надо надеяться, — сказала гранд-дама, — что нам не придется сразу прибегать к долгосрочным кредитам, ведь мы не можем больше полагаться на доброе имя моего мужа. Его никогда особенно не любили определенного толка люди, но он пользовался их уважением потому, что был удачлив. С другой стороны, может быть, теперь банки будут навязывать нам свои кредиты, если захотят получить к нам доступ.

— Господин Гебхардт, — сказал Шнайдер, — вы старым испытанным способом позаботитесь о том, чтобы у нас всегда были деньги.

— Это легче сказать, чем сделать, — возразил Гебхардт. — Проще изменить платежные принципы наших заказчиков.

— Я, как пожарники, всегда наготове, — бросила гранд-дама. — Добавлю только, что ни в коем случае не поручусь моим личным состоянием, оно причитается моим сыновьям. Но я вижу, что у господина Хётгера еще кое-что на душе. Прошу!

Хётгер долго откашливался, ища подходящие слова, и глядел на Шнайдера, как бы надеясь на ободрение и поддержку. Шнайдер кивнул ему.

— Говори напрямик, Клаус. Чем проще, тем лучше.

— Я думаю вот что, — наконец произнес Хётгер, — потому как у коллеги Шнайдера теперь другие обязанности, он уже не все слышит, я имею в виду то, о чем болтают на заводе. Многие боятся с ним откровенничать, разговаривают осторожно…

— Так скоро? — перебила его гранд-дама. — Собственно, я ждала такой реакции значительно позже. Рассказывайте же, господин Хётгер.

— Я хотел только сказать, что на заводе царит странная атмосфера, которой я раньше не чувствовал, а я здесь с шестнадцати лет. Не знаю, как описать эту атмосферу. Люди работают, как всегда, они, как всегда, усердны, еще более добросовестны и сознательны, чем прежде. И все-таки появилось что-то, не знаю точно что.

— Странная атмосфера? Прошу вас, господин Хётгер, изъяснитесь поточнее, — попросила гранд-дама.

— Такое, значит, дело. Мне кажется, будто люди чего-то боятся, будто их кто-то запугивает или подстрекает. Такое у меня впечатление. Но доказать ничего не могу.

Некоторое время длилось смущенное молчание, пока Шнайдер не спросил:

— Боятся? Подстрекают? Кого же они должны бояться?

— Ничего определенного не знаю и не хочу никого подозревать, я только наблюдаю. Ведь не случайно же при пересменках посторонние люди слоняются вокруг завода, особенно на автостоянке. Они заговаривают с нашими людьми, когда те открывают свои машины.

— Что за посторонние? Ты их раньше видел? Говорил с ними? — спросил Шнайдер.

— Может быть, журналисты? — предположила гранд-дама. — Вынюхивать — их профессия.