Лавина

— Мы с господином Вольфом просто хотели взглянуть на этот прекрасный запущенный сад, — ответила Матильда. — Но раз уж вы здесь, то я хотела бы убедительно рекомендовать вам оставить моего отца в покое.

— Вы переоцениваете меня, уважаемая. Я знаю вашего отца только со стороны, как человека, который произнес на могиле моего друга Хайнриха речь, вызвавшую аплодисменты этого сброда.

— А у вашего друга, как вы столь мило изволили выразиться, была жена, у которой здесь, на вилле, случился инфаркт и которую вы с помощью вон того господина в белом «мерседесе» отправили в гараж в Дюссельдорфе. Мы тоже хорошо знаем того господина…

В эту секунду медленно подъехал Зиберт, который не выключал мотора, потом он так газанул, что из-под колес вылетели мелкие камешки и забарабанили по стоявшему сзади «БМВ». Матильда стремительно выхватила из кармана брюк револьвер и двумя выстрелами пробила задние колеса машины, в которой сидел Зиберт. Машину занесло; почти у самого въезда во двор она остановилась.

Это произошло так неожиданно, что поразило нас всех. Даже Вагенфур ошеломленно взглянул на Матильду. Все еще держа в руке револьвер и улыбаясь, будто ни в чем не была виновата, она сказала:

— Эту игрушку, господин Вагенфур, вы несколько лет тому назад подарили Хайнриху Бёмеру ко дню рождения, разумеется, вместе с разрешением на оружие. Вы тогда сказали, что она может пригодиться, ведь в нынешние времена предпринимателей похищают и убивают. Сегодня эта штука выстрелила в первый раз. Но это не значит, что в последний. Знаете ли, подарки иногда удивительным образом возвращаются к дарителю, только иным путем.

Зиберт вышел из машины. Пошатываясь, будто пьяный, он обошел ее вокруг и схватился за голову. Но вдруг ни с того ни с сего сорвался с места и хотел наброситься на Матильду. Я рванулся ему навстречу и изо всех сил так ударил в грудь, что он упал. Валяясь на гравии, Зиберт кричал:

— Я вызову полицию! Я вызову полицию!

— Это доставило бы мне удовольствие, — ответила Матильда и засмеялась.

Вагенфур склонился над Зибертом и помог ему встать на ноги.

— Идите домой, остолоп! — приказал он. — Вы здесь только мешаете.

Пошел дождь, вода с намокших волос стекала мне на лицо и затылок, клочья тумана из долины Рура тянулись навстречу холмам и исчезали на гребне темного леса. Держа в руке револьвер, Матильда не сходила со своего места, по ее лицу тоже бежали струйки дождя.

— Так что же вы в самом деле хотите, уважаемая? — спросил Вагенфур.

— Я уже сказала, — ответила Матильда. — Предлагаю вам сделку. Вы прекращаете вмешиваться в заводские дела и тем самым в дела моего отца, а я забуду, каким образом гранд-дама попала в гараж в Дюссельдорфе, а Хайнрих Бёмер на колокольню.

— А где доказательства ваших обвинений?

— Гебхардт может это подтвердить под присягой.

— Этот фантазер и пустомеля? И вообще жалкая личность.

— Однако вы обещали этому пустомеле, что сделаете его директором завода. Сомневаюсь, понравилось бы это вашей головной фирме в Америке. Но ей, бесспорно, не понравится — если она об этом узнает, — что вы взяли на службу Цирера и под его именем основали собственную фирму. Американцы не любят шуток в делах, это вы сами знаете.

Сырость и холод проникали сквозь одежду, пальцы у меня окоченели. Дождь хлестал в лицо, порывистый ветер гнул кусты и ветки; Матильда, казалось, ничего этого не замечала. Она стояла, как изваяние, которому нипочем ни жара, ни холод. Она уже не выглядела изящной, привлекательной, желанной: ее волосы космами свисали на лицо, она сурово разглядывала Вагенфура и все еще держала в руке револьвер.

И тогда произошло нечто невероятное: Цирер, сидевший в машине Вагенфура будто сторонний наблюдатель, пересел на место водителя, включил зажигание и поехал. Перед террасой он повернул, медленно проехал мимо нас, выехал из ворот и скрылся на дороге, ведущей к реке.

— По-моему, один уже за бортом, — сказала Матильда.

Вагенфур сделал два шага к воротам, как будто хотел догнать свою машину, потом повернулся к Матильде.

— Я не имею никаких дел с заводом Бёмера, — сказал он. — И не хочу больше их иметь. Передайте это вашему отцу. А теперь оставьте меня в покое.

— А какие вы даете гарантии?

— Я же вам только что сказал.

— Вы что, считаете меня дурочкой? Ваши устные гарантии оборачиваются колокольней и гаражом.

— Уберите наконец револьвер. То, что вы делаете, — это вымогательство. Я вас предупреждаю.

— Можете мне не угрожать, ведь вы конченый человек, — ответила Матильда. — Я расскажу в Совете предпринимателей о ваших методах. Те из ваших коллег, кто еще не утратил хоть каплю порядочности, больше никогда уже не появятся рядом с вами, во всяком случае на виду у всех. А ваша американская головная фирма выбросит вас как отребье, если узнает правду… Пошли, Вольф, оставим его. Я думала сначала, что имею дело с серьезным противником, а встретилась с ничтожеством. Передайте от меня привет Зиберту, и пусть он пришлет мне свой прейскурант. Может, он мне еще понадобится.