Лавина чувств

Джослин сделал большой глоток, смакуя горьковатый солодовый вкус напитка.

— Ты прав, — сказал он и, улыбнувшись, добавил: — Передай благодарность от меня своей тетке. У нее действительно хорошо получается. — И он медленно прошелся пальцами вдоль гладких деревянных косточек, натянутых на нитку между рамой счетов.

Слуга, которого уже можно было отпустить, смотрел на него озадаченно, затем кашлянул. — Вы, правда, знаете, как этим пользоваться, сэр? — он показал на счеты.

Джослин пожал плечами.

— Здесь нет никакого колдовства и не нужно большого ума. Меня научили этому монахи в Лентоне, когда я был еще мальчиком. Мы обычно считали овец, которых пастухи пригоняли на стрижку.

— Но вы же воин, сэр! — На лице слуги читалось недоумение.

— Разве это означает, что я должен владеть только мечом и луком? Конечно, удобно, когда эту работу для тебя делает кто-то еще. Но никогда не мешает проверить, правильно ли она выполнена, не правда ли? И здесь мое знание, полученное в монастыре, как нельзя кстати, чтобы проверить честность тех, кто занимался этим раньше. Как еще я узнаю, что меня обманывают?

Слуга заколебался, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, как будто пол стал горячим.

— Сэр, я знаю, что это не мое дело и что вы можете за себя постоять судя по тому, что я видел вчера вечером, но все, что вы делаете, очень раздражает сенешаля.

Сказанное слугой лишь подтверждало то, о чем Джослин догадывался и сам, но он был рад услышать это от других.

— Я его еще больше стану раздражать, — резко сказал он и откинулся на резную спинку стула. — Как тебя зовут?

— Генри, сэр. — Набравшись смелости, слуга уже не мог сдержать свою болтливую натуру. — Я родился в тот год, когда король взошел на трон, и моя мать окрестила меня в его честь. — И он добавил с ноткой гордости: — А мой отец здесь главный конюх, и старший брат у него учится. А я вместе с матерью и двумя сестрами служу в доме.

Щелкнув указательным пальцем одной из косточек на счетах, Джослин наблюдал, как она завертелась и запрыгала на нитке.

— Значит, ты видишь и слышишь очень многое из того, что здесь происходит?

— Это так, сэр, даже больше, чем кое-кому может понравиться. — Он мрачно взглянул в сторону гостиной. — Но я не сплетник. Я знаю, когда нужно держать язык за зубами.

Джослин задумчиво разглядывал его — на душе становилось веселее от этого разговора.

— Уверен, что знаешь, — сказал он, — и мне кажется, ты можешь подойти мне в качестве посредника со здешними обитателями замка. Майлс пугает их и заставляет нервничать. Я был бы рад, если бы они стали ближе ко мне. И здесь, я думаю, мне без тебя не обойтись.

— Вы как хозяин имеете на это полное право, сэр.

— Да, я считаю себя хозяином в замке, но не имею никакого понятия о том, что происходит на моих землях вокруг него. Вначале к тому же нужно навести порядок именно в замке, а потом браться за все остальное. Я буду платить тебе восемь пенсов в день, столько же, сколько начинающему воину.

Веснушчатое лицо Генри просияло от радости, и, хотя согласие уже светилось в его глазах и он едва мог сдерживать охватившее его волнение, он взял минутку на раздумье. Парень все больше нравился Джослину.

— Моя мать будет гордиться мною, — громко сказал он.

Джослин улыбнулся.

— Которая из служанок твоя мать?

— Она обычно подносит к столу большой горшок с супом, сэр, и следит за огнем в печи.

— Ах, да. — Он широко улыбнулся, обнажив зубы. Вспомнил худенькую женщину с глазами, похожими на маленькие бусинки, отталкивающую мускулистого Майлса подальше от драгоценного котла, вооружившись лишь черпаком и острым как бритва языком.

После того как Генри ушел, собираясь обрадовать свою мать, улыбка Джослина погасла и он, глубоко вздохнув, приступил к работе, постепенно становясь все более хмурым. Несколько раз он стирал свои вычисления и начинал по-новому. Косточки счетов оживленно стреляли вперед-назад, а па его лбу появлялись новые складки.

Согласно написанному на пергаменте, на прошлой неделе в замок привезли тридцать больших бочек вина, а сейчас осталось только восемь. Так как хозяина здесь не было, то оставалась одна лишь прислуга и несколько воинов, половина из которых пьет только пиво или сидр. И тем не менее исчезло около тысячи галлонов вина. В голове у Джослина никак не укладывалась такая арифметика.

Отложив подсчеты, он взял зажженную восковую свечу и спустился в огромный сводчатый подвал под гостиной, намереваясь все проверить сам.

Возле двери, напротив трех бочонков с сидром, он обнаружил большие бочки вина, каждая из которых имела печать анжуйского производителя. Их было семь. Он прошел мимо восьмой в гостиной, где одна из сестер Генри наполняла из нее кувшины для стола.