Лавина чувств

Они дошли до нижней ступеньки лестницы, и он, взяв ее за руку, шагнул во мрак погреба. Джослин чувствовал ее запах, близость ее тела, и эхо вчерашней дрожи прокатилось по его телу. Боже, ему будет не очень просто выдержать требуемые три месяца.

Он высоко поднял свечу и показал ей темный сводчатый подвал, где царил полный беспорядок, свидетельствовавший о небрежном ведении хозяйства в замке. Набравшись смелости, она пошла за ним, оглядываясь по сторонам.

— А как насчет других запасов? — спросила она.

— Я включил их в свои подсчеты, но даже в этом случае недостача слишком велика. — Проведя ее между колоннами, он показал ей бочки с вином, засоленное мясо и зерно. — Видите, как разбросаны бочки. Составьте их вместе, и почти ничего не останется.

Линнет быстро посмотрела ему в глаза. Они поняли друг друга без слов. На носу была война, а они к ней совершенно не подготовлены. Недостаток провианта, немногочисленное и павшее духом войско и жители деревни, относящиеся к замку либо враждебно, либо безразлично.

На лестнице, ведущей в погреб, послышались шаги, и наконец между стенами показался свет от факела. Джослин обернулся.

— Кто здесь? — резко спросил он.

— Генри, милорд. Я знал, что вы пошли сюда, и видел, как вы открывали дверь. — Слуга завернул за стойку перил и с беспокойством посмотрел в темноту. — Прибыл какой-то воин. Говорит, что он от... юстициария. — Он запнулся на последнем не совсем знакомом ему слове. — Моя сестра дала ему легкого вина и усадила за стол.

— Он назвал свое имя?

— Да, сэр... Брайен Фитцренар! — Генри жадно осматривал подвал, стараясь запомнить каждую мелочь.

Джослин кивнул и направился к лестнице.

— Докажи, что я могу доверять тебе, и ты будешь вознагражден, — сказал он Генри. Его бровь изогнулась дугой и стала еще более выразительной. Тон же его голоса, напротив, граничил с беспокойством.

— Я ничего не видел и не слышал, сэр. — Генри быстро понял намек и повыше поднял факел, чтобы осветить дорогу вверх по лестнице. — В это время года у нас всегда мало запасов.

Джослину показалось, что слуга начинает переигрывать, и он мельком посмотрел через плечо на Линнет, но решил промолчать, понимая, что тот просто старается угодить.

Фитцренар встал из-за стола, у которого сестра Генри угощала его горячим вином, и начал расхаживать по гостиной. Его одежда была вся в пыли, а выражение лица — крайне недовольным, но, увидев Джослина, он расслабился и улыбнулся.

— Прошу прощения, что отрываю вас от дел, — сказал он, кивнув на рубаху Джослина.

Джослин небрежно стряхнул с нее паутину и крошки известки.

— Я устроил в подвале облаву крысам. Двуногим.

— А-а. — Фитцренар сочувственно кивнул. В крупных владениях всегда было много нечестных слуг, особенно в таких, как этот замок, который уже по крайней мере два года жил без настоящего хозяина.

— Что привело вас в Рашклифф? — Джослин взял кубок вина, который предложила ему Линнет.

— Вы знаете, что Роберт Лестерский собирался отплыть в Нормандию с крупной суммой денег и новыми воинами для короля? Ну вот, Лестер сделал то, чего мы все так опасались. Он поддержал восстание. Вместо того чтобы присоединиться к королю, он поехал в свои владения и дал клятву на верность молодому Генриху. На стражу поставлена береговая охрана, во всех графствах собираются войска, и каждый барон должен поклясться в верности королю. Те, кто отказывается это сделать, признаются повстанцами и их поместья конфискуются. Я еду на север с письмом от наместника, повелевающего дать клятву верности законной власти, а также для того, чтобы подготовить войска в случае необходимости.

— Всякий, кто пересечет эти земли, будет самой короткой дорогой отправлен в ад острием моего меча, — сказал Джослин спокойным и уверенным голосом, что поразило его собеседника.

Фитцренар настороженно посмотрел на него. Пять лет, в течение которых он знал Джослина, тот, похоже, никогда не придавал особого значения тому, что являлся внебрачным сыном, вынужденным жить только за счет своего оружия и ума. Когда заходила об этом речь, он улыбался, пожимал плечами, но, возможно, всего лишь притворялся. И за его кажущимся безразличием к своей будущей судьбе скрывались самолюбивые далеко идущие планы. Фитцренар сам был четвертым сыном в семье, принадлежавшей могущественному валлийскому роду, но его положение напоминало положение Джослина. Ему тоже приходилось всего добиваться в этой жизни самому, а не рассчитывать на наследство, и он понимал, насколько сильным может быть стремление к успеху.

— Мой отец еще в Лондоне?

— Нет. Вообще-то, часть пути мы проехали вместе — он сопровождал женщин, которые возвращаются в Арнсби. — Брайен взглянул на Джослина серыми проницательными глазами. — Ваших братьев не было с ним, за исключением самого младшего, и мне стоило больших усилий узнать что-либо о них. Насколько я понял, они присоединились к восстанию Лестера.

— Да, конечно, — кратко заключил Джослин и переменил тему. — Вы останетесь здесь на ночь или вам нужно немедленно ехать дальше?