Лавка чудес

– Разве не участвую? Я уверен, что ориша – достояние народа, капоэйра, самба, афоше, атабаке, беримбау – это все принадлежит народу. А вы, профессор, с вашей узкой ортодоксальностью хотите уничтожить это народное достояние, ни дать ни взять – комиссар Педрито, простите на слове. Мне же материализм не помеха. Что до перестройки мира, так я в нее верю, профессор, и, думаю, кое-что для нее сделал.

Педро Аршанжо обвел взглядом площадь Террейро Иисуса.

– Вот – Террейро Иисуса, в Баии все перемешано, сеньор профессор. Тут вам и церковь Иисуса, и террейро Ошала, и террейро Иисуса. Я сам – плод смешения народов и рас, я – мулат, я – бразилец. Завтра будет так, как вы говорите, как вы требуете, непременно будет, мы на месте не стоим. Придет день, когда все перемешается окончательно. Все, что сегодня – магический обряд и выражение борьбы бедного люда, праздник в кругу негров и метисов, запрещенная музыка, недозволенные танцы, кандомбле, самба, капоэйра – все это сольется в единый праздник бразильского народа, это будет наша национальная музыка, наши танцы, наша смуглая кожа, наш смех. Вы понимаете меня?

– Не знаю, может, вы и правы, мне надо обдумать вашу позицию.

– Скажу вам больше, профессор. Из научной литературы я знаю, что сверхъестественное – фикция, плод эмоций, а не разума, порождение страха. И все же, когда мой крестник Тадеу сообщил мне, что хочет жениться на белой девушке, я невольно вспомнил гадание старшей жрицы на празднике в честь его выпуска. Это у меня в крови, профессор. Во мне жив еще древний человек, хочу я этого или нет, – слишком долго я им был. А теперь, профессор, скажите, как по-вашему, трудно или нет сочетать науку с жизнью, то, что узнаёшь из книг, с тем, чем живешь каждый день и час?

– Если пробуешь проводить идею в жизнь огнем и мечом, она начинает жечь и казнить тебя самого, не так ли? Вы это хотели сказать?

– Если бы я провозгласил свою истину во всеуслышание и заявил, что, мол, все это детские игрушки, я помог бы полиции и, как говорят, пошел бы в гору. Помните мое слово, дружище, настанет день, когда ориша будут танцевать на сцене театра. А в гору я не хочу, я иду вперед, мой милый!

22

– Ну, уж здесь он сам себя перещеголял, этот Нило Арголо, чертова скотина. Только вообразите: свой опус он предназначает не больше не меньше как парламенту, чтобы тот издал соответствующий закон. Даже не закон, а свод законов, на меньшее он не согласен! – Профессор Фрага Нето в негодовании размахивал брошюрой. – В Соединенных Штатах и то не додумались до такого бесчеловечного законопроекта. Этот монстр переплюнул самые поганые законы южных штатов, цитадели расизма. Прямо-таки шедевр, вы только почитайте!

Фрага Нето отличался пылкостью нрава, постоянно собирал вокруг себя микромитинги в коридоре факультета или под деревьями на террейро, загораясь энтузиазмом или вспыхивая негодованием по тому или иному поводу. За пять с лишним лет он снискал широкую популярность среди студентов, которые обращались к нему с любым вопросом, он стал для них чем-то вроде главного куратора.

– Этот Арголо – опасный маньяк, давно пора его одернуть!

Педро Аршанжо прочел брошюру, в которой профессор судебной медицины систематизировал и собрал воедино свои пресловутые идеи о расовой проблеме в Бразилии. Превосходство арийской расы, неполноценность всех остальных, особенно черной, которая пребывает в первобытном, полуживотном состоянии. Метисация – опасность номер один, язва, злая чума, грозящая породить в Бразилии, в тропическом климате, расовую группу недочеловеков, тупых и наглых дегенератов, отмеченных печатью преступности. Вся наша отсталость проистекает не от чего иного, как от смешения рас. Негров еще можно было бы использовать для грубой работы, они сильны, как тягловый скот. Мулаты же, ленивые и развращенные, и на это не пригодны. Они портят социальную картину Бразилии, разлагают дух народа, встают помехой на пути любого серьезного начинания в духе прогресса, «поступательного движения нации». Пересыпая цитатами напыщенное и витиеватое, в стиле XVI века изложение, профессор ставил диагноз, освещал ход болезни, степень ее запущенности, выписывал рецепт, вкладывал в руки законодателей скальпель, щипцы и план операции. Только свод законов, издание которого – патриотический долг законодателей, свод законов, устанавливающих абсолютную расовую сегрегацию, может еще удержать родину на краю бездны, куда увлекает ее «ведущее к деградации и дегенерации» смешение рас. Такой свод законов, регламентирующий статус негров и метисов, может иметь в своей основе два вида мероприятий.