Лавка древностей

— Ну, вот и выпей чаю, — сказала ее новая знакомая. — Вы, дедушка, надеюсь, не откажетесь?

Старик смиренно снял шляпу и поблагодарил дородную леди. Тогда его тоже пригласили подняться по ступенькам, но, поскольку за барабаном двоим оказалось тесновато, они снова спустились вниз и сели на траву, и туда им был подан чайный поднос, хлеб, масло, окорок — короче говоря, все, чем услаждалась сама хозяйка фургона, за исключением бутылки, которую она ухитрилась вовремя сунуть в карман. — Устраивайтесь поближе к задним колесам, там вам будет удобнее, — сказала их новая знакомая, наблюдая за ними сверху. — Теперь, девочка, дай мне чайник, я подолью в него кипятку, подсыплю щепотку чаю, и тогда ешьте, пейте сколько вашей душе угодно, больше от вас ничего не требуется.

Старик и девочка, наверно, так и поступили бы, даже если бы дородная леди была менее гостеприимна или подала бы им угощенье молча. Но после ее радушной просьбы чувство стеснения и неловкости оставило их, и, с аппетитом принявшись за ужин, они отдали ему должное.

Пока гости были заняты едой, хозяйка фургона спустилась на землю, заложила руки за спину и с величественным видом, чрезвычайно твердой поступью, так что ее огромный капор подрагивал на каждом шагу, стала прогуливаться взад и вперед, то и дело бросая горделивые взгляды на фургон и получая особое удовлетворение от красных полосок на ставнях и медного дверного молоточка. Закончив этот легкий моцион, она присела на ступеньки и крикнула: «Джордж!» — вслед за чем из-за кустов, скрывавших его так, что, будучи сам невидимым, он мог наблюдать за всем происходившим около фургона, выглянул человек в извозчичьей блузе, который, как оказалось, сидел в этом укромном местечке, держа на коленях сковороду и бутыль вместимостью в полгаллона, а в правой и девой руке нож и вилку.

— Да, сударыня? — сказал Джордж.

— Как тебе понравился паштет, Джордж?

— Паштет недурной, сударыня.

— А пиво, Джордж? — продолжала дородная леди, и по всему было видно, что вопрос этот интересует ее гораздо больше предыдущего. — Как оно, сносное?

— Малость выдохлось, — ответил Джордж, — но ничего, пить можно.

Чтобы окончательно успокоить хозяйку, он приложил бутыль ко рту, сделал большой глоток (по меньшей мере с пинту), громко причмокнул, зажмурил один глаз и кивнул головой. Потом, видимо с не менее благими намерениями, схватился за нож и вилку и доказал на деле, что пиво не отбило у него аппетита.

Хозяйка фургона постояла несколько минут молча, одобрительно глядя на него, и вдруг спросила: — Ты скоро кончишь?

— Скоро, сударыня. — И действительно, подобрав ножом со сковороды самые поджаристые крошки и отправив их в рот, затем приложившись к бутыли с таким строго научным расчетом, что голова его почти незаметно для постороннего глаза запрокидывалась все дальше и дальше и, наконец, почти коснулась земли, этот джентльмен счел себя совершенно свободным и вылез из своего тайника.

— Надеюсь, ты не поспешил из-за меня? — спросила дородная леди, с явным сочувствием относившаяся к его манипуляциям с бутылью.

— Если даже и поспешил, — ответил возница, предусмотрительно оставляя за собой свободу действий в будущем, — в другой раз сквитаемся — только и всего.

— Как по-твоему, Джордж, поклажа у нас не очень тяжелая?

— Вот, женщины всегда так! — воскликнул он и окинул взглядом горизонт, словно призывая самое природу восстать против столь чудовищного предположения. Посади женщину на козлы, и у нее кнут ни минуты не полежит спокойно. Лошадь хоть во весь опор скачи, а она, знай, будет погонять. Скотина везет сколько может — так нет, подбавляй еще! Что у вас на уме?

— Большая будет разница для лошадей, если мы посадим вот их двоих? — спросила хозяйка фургона, оставляя без внимания философическую тираду Джорджа и показывая на старика и Нелл, которые уже готовились продолжать свой нелегкий путь.

— Конечно, большая, — упрямился он.

— Большая? — повторила его хозяйка. — Уж не такие они тяжелые.

— Они вместе, сударыня, — сказал Джордж, глядя на девочку и старика с таким уверенным видом, словно ему ничего не стоило определить их вес с точностью до полунции, — они вместе потянут чуть меньше Оливера Кромвеля [34].

Нелл удивилась — откуда он может знать вес человека, который, как ей помнилось по книжкам, жил задолго до их времени, но на радостях тут же забыла об этом, потому что дородная леди предложила им место в фургоне. Нелл горячо поблагодарила свою новую знакомую, помогла ей быстро убрать чайную посуду и другие вещи, лежавшие на траве, и, так как к этому времени лошади были уже запряжены, забралась в фургон вместе с дедом, который не помнил себя от радости. Захлопнув за собой дверь, их благодетельница села у барабана под открытым окном. Джордж снял лесенку, сунул ее вод кузов, и они тронулись в путь под скрип колес, под грохот и дребезжанье, сопровождавшиеся стуком блестящего медного молоточка, который висел на двери без всякой надобности и сам по себе отбивал двойные удары в такт медленному движению фургона.

Глава XXVII