Лавка старинных диковин (сборник)

В том, что это робот, не было ничего странного – мир теперь изобиловал роботами, и среди них хватало вольных, разумных и решительных. Странным было то, что голову свою, увенчанную шлемом из сияющей латуни, он нес под мышкой.

Несколько часов назад великан Макадам, кочевавший под видом дорожного строителя, коварным ударом заляпанного битумом копья поразил Кихота точнехонько в лоб, чего не выдержал болтик, которым голова сзади крепилась к шее.

А когда слетел болтик, слетела и голова.

Однако хладнокровия у Кихота нисколько не убыло. Рыцарь подхватил голову, отбросил копье, выдернул меч из ножен и устремился на врага. И поверг в пыль Макадама, превратил его в дымящуюся развалину.

Но, выйдя победителем из схватки, Кихот поддался нехарактерному для него унынию: как ни крути, он старый, ветшающий робот, не способный даже о самом себе позаботиться.

Когда-то его сконструировал знаменитый Мэдиган, и этот искусник позаботился о том, чтобы изделие не могло дотянуться до собственной шеи. Прежде Дон Кихот легко мирился с этим недостатком – Мэдиган объяснил своему детищу, что в роботов нужно закладывать ограничения; если природа не сделала их смертными, то об этом обязан позаботиться человек. Невозможность саморемонта роднила Кихота с человечеством, которому он служил верой и правдой.

Он подумал о том, что даже самый заклятый из его врагов, Завод Роботов, имеет свои слабые места, пока ему неведомые, – и способ отправить Завод Роботов на тот свет обязательно найдется. Пусть он трудится круглые сутки, пусть мнит себя бессмертным – Дон Кихот дал обет избавить мир от сей гнусной твари. В чем ее гнусность? Да хотя бы в отсутствии видимых ограничений. Да, он прикончит Завод Роботов и вызволит принцессу, красавицу Психу, оставшуюся без защитника, когда в последнем восстании роботов погиб ее отец Мэдиган.

Кихот стоял на полянке и держал голову под мышкой. Рядом терпеливо ждал верный Росинант. С его помощью хозяин попробовал вернуть на место сорванную деталь. Голова кое-как наделась на торчащий из шеи стержень, оставалось только закрепить ее с помощью винтика. Кихот уже присмотрел подходящий – его можно снять с локтевого сустава, наверняка резьба подойдет. Да вот беда – руки то ли слишком коротки, то ли неудачно сочленены; никак не получается одной придерживать голову, а другой вворачивать винтик.

Промучившись полдня, Кихот уже был готов признать свое поражение. Он с грустью посмотрел на Росинанта. Славное ты создание и очень даже неглупое для лошади, но с винтиком твои копыта не справятся.

А ведь когда-то у Кихота был оруженосец по имени Санчо Панса. Где же носит тебя, дружище, когда рыцарю позарез нужна твоя помощь?

Может, Дон Кихот, как и обещал, назначил его губернатором острова? Если и имело место такое событие, в памяти оно не отложилось. Санчо рядом нет, и с этим необходимо смириться.

Но нельзя ли кого-нибудь другого попросить об услуге? Винтик ввернуть – это же такой пустяк… Хотя на границе Бросовых Земель, кишащих механическими монстрами, членистыми исполинами, металлосиликоновыми демонами, галлюцинациями и колдовскими чарами, помощи, конечно, не допросишься…

Рыцарь без страха и упрека в трудной ситуации всегда остается весел и бодр. Но даже это качество – лучшее из качеств Кихота – сейчас, похоже, оставило его. Судьба, по всему, обошлась с ним несправедливо. Он забрался в такие дебри; он готов бросить вызов всем опасностям этого мира и мира соседнего; он жизнь согласен отдать ради дамы своего сердца, дочери своего создателя Мэдигана, – женщины, чьи красота, ум и добродетель он прославляет во всех городах и весях, где бы ни лежал его путь, – и многие бездыханные тела усомнившихся в достоинствах принцессы Психи являются доказательством его верности обету. Подвиг сей он вершил бы и дальше, но как это делать без головы на плечах?

Дон Кихот, злосчастный старик! Тебе ничего не остается, как продолжать рыцарские странствия с головой под мышкой. И в седельную суму ее не уберешь, поскольку ты должен видеть, какие препятствия встают на твоем пути и кто из врагов бросает вызов твоему боевому искусству. Голова ведь не только смотрит, она еще и планирует, а когда ее нет, в душу закрадывается осознание тщетности и безвыходности, и вкрадчивая эта гниль угрожает вскоре завладеть тобой целиком; спохватишься – ан уже и не помнишь, кто ты и для чего создан, и даже имя высокородной дамы, чью красоту ты взялся прославить во всей Вселенной, улетучилось из памяти.

Отдавая себе отчет в том, что с отделением головы от туловища его способности слабеют, рыцарь познал отчаяние. Как же не хватает ему Санчо, верного оруженосца! А все-таки сделал ли его Кихот губернатором острова? Или дальше обещаний не зашло? И существовал ли вообще на свете этот Санчо? Память уже ненадежна. Что ни говори, безголовый рыцарь – не рыцарь, он лишен того необходимого минимума, что позволил бы ему продолжать служение.