Лавка забытых иллюзий [сборник]

Лифт она снова вызвала при помощи карты, и этаж (четырнадцатый) выбрала, вставив ее в специальную прорезь. А на этаже нас встречал охранник, довольно бравый и подтянутый молодой человек, в форме, кажется, морского пехотинца. «Ого, — подумалось мне, — мы в логове американской военщины?» Мне морпех выдал пластик на веревочке с надписью «Guest» и сказал, чтоб я носил его не снимая. Еще одна дверь, открытая картой, длинный пустынный коридор с рядами кабинетов без имен и названий — и, наконец, мы входим в один из них.

А там, за круглым столом — что за встреча! — нас поджидают старые знакомые: виденные мною в ниццком ресторане «Париж» спутники Полины — «Киссинджер» и «Спилберг». На этот раз оба одеты не в растрепайские льняные курортные костюмы с борсалинами, а в наряды, присущие среднему звену начальников-интеллектуалов: один («Киссинджер») избрал строгий костюм с галстуком, второй («Спилберг») — пуловер и рубашку с распахнутым воротом. Полина представила нас. «Спилберг» оказался Джоном с длинной ирландской фамилией, что-то вроде Фицпатрик, а второй, смахивающий на молодого Киссинджера, Айзеком то ли Котовски, то ли Косински. Визитных карточек ни один из них мне не вручил.

Дальнейший разговор шел по-английски — впрочем, когда я переставал въезжать в сложную тематику, подключалась Полина и переводила мне на русский. Речь держал в основном «Киссинджер» (буду называть его именно так). Временами с репликами и пояснениями встревал «Спилберг». Вот что они мне поведали — в кратком, так сказать, изложении.

Эти двое перцев, а также Полина работают над научно-исследовательским проектом, инициированным американским правительством, под названием «Кассандра». Проект в целом посвящен столь известному каждому и столь трудно определяемому понятию, как «везение». В ходе осуществления проекта исследованиями и экспериментами на добровольцах было, в частности, установлено, что в целом все человеческие особи делятся на три не равные (по величине и качеству жизни) части. Есть завзятые счастливчики — те, кому, как правило, всегда и во всем везет: они выигрывают в лотереи, в последний момент успевают на уходящий поезд, меньше стоят в пробках (за счет того, что избирают удачный маршрут) и делают правильную карьеру (в том числе оттого, что оказываются в нужное время в нужном месте). Их примерно три-четыре процента от человеческой популяции. Имеются, напротив, неудачники — они поскальзываются на банановой кожуре, в метро перед их носами закрываются двери и к раздаче жизненных благ они приходят, как правило, к шапочному разбору. Их тоже в среднем три-четыре процента. И наконец, остальную, большую часть составляет обыденная серая масса, которой то везет, то нет: девяносто два — девяносто четыре процента населения.

«Подумаешь, исследования, — подумал я, помнится, в этом месте. — Я бы вам рассказал все то же, безо всякого важного вида и траты денег американских налогоплательщиков».

Однако перцы продолжали свой рассказ. Оказывается, ими было установлено, что даже среди ничем не выделяющейся массы среднестатистических в смысле везения товарищей случаются так называемые флуктуации. Что-то вроде того, как электрон, который под действием порой неизвестных причин вдруг — та-дам! — переходит на другую, более высокую орбиту (или, наоборот, слетает с нее). Обычному человеку вдруг начинает неимоверно везти. Или, напротив, все ему не удается, валится из рук. В нашем языке есть этому свои обозначения: «светлая полоса, черная полоса» — и тому подобное. («Тоже мне, Америку открыли», — подумал тут я.) Однако дальше было интересней. Их исследовательская группа (сказал «Киссинджер») занялась, во-первых, изучением причин, которые приводят человека в состояние удачливости, а во-вторых, способами, которые позволяют так называемую полосу везения всячески продлить. Проверялись разные гипотезы, ставились эксперименты на добровольцах (в том числе с применением фармакологических препаратов, гипноза, психоанализа и самовнушения), и выяснилось, что практически ничем вызвать человеческое везение не возможно.

— Да, мощный вывод, — скептически протянул я.

— Но, — поднял перст «Спилберг», — мы обнаружили тем не менее два важных фактора. Первый из них — привести себя в состояние удачливости легче всего может человек с высоко развитым воображением. И второй, совершенно парадоксальный: этому человеку удача обычно не больно-то нужна.

Тут с репликой (на русском) влезла до того не выступавшая Полина:

— И ты оказался прекрасным подтверждением этой теории: у тебя великолепное, в силу профессии, воображение — и тебе совершенно не нужен был по жизни этот выигрыш в казино в Ницце!

— Спасибо, что выбрали меня подопытным кроликом в своем эксперименте, — буркнул я.

— Больше того, — продолжил «Киссинджер» мысль Полины (из чего я сделал вывод, что он неплохо понимал по-русски), — вы, мистер… — он назвал мое имя, — своим примером подтвердили нашу догадку, какими способами можно продлить так называемую полосу везения.

— И какими же?