Лавкрафт

Впечатляющим финалом, завершившим творческий подъем Лавкрафта, начавшийся после его возвращения из Нью-Йорка в Провиденс, оказался рассказ «Сияние извне». (На русский язык название также переводилось как «Космический цвет» и «Цвет из иных миров».) Это произведение относится к числу наиболее литературно совершенных и, пожалуй, является самым пугающим во всем лавкрафтианском наследии. Сам Лавкрафт хорошо осознавал художественную силу «Сияния извне» и очень ценил этот рассказ, относя его к числу своих несомненных удач.

Мрачная атмосфера рассказа начинает нагнетаться с первых его строк, ставших почти хрестоматийными: «К западу от Аркхэма высятся угрюмые кручи, перемежающиеся лесистыми долинами, в чьи непролазные дебри не доводилось забираться ни одному дровосеку. Там встречаются узкие лощины, поросшие деревьями с причудливо изогнутыми стволами и столь густыми кронами, что ни одному лучу солнца не удается пробиться сквозь их своды и поиграть на поверхности сонно журчащих ручьев. По отлогим каменистым склонам холмов разбросаны древние фермерские угодья, чьи приземистые, замшелые строения скрывают в своих стенах вековые секреты Новой Англии. Там повсюду царит запустение — массивные дымоходы разрушены временем, а панеллированные стены опасно заваливаются под тяжестью низких двускатных крыш»[238].

Анонимный рассказчик производит геодезические замеры в местности западнее Аркхэма, где планируется создать обширное водохранилище. Расспрашивая местных жителей об окрестностях, он узнает о существовании загадочной Испепеленной Пустоши и неких жутких событиях, впоследствии прозванных «страшными днями». В ходе своих изысканий геодезист натыкается на «пустошь» и оказывается поражен ее странным видом: «На всем протяжении моего пути через пустошь я не встретил ни малейших признаков растительности. Повсюду, насколько хватало глаз, недвижимо, не колышимая ни единым дуновением ветра, лежала мельчайшая серая пыль или, если угодно, пепел. В непосредственной близости от пустоши деревья имели странный, нездоровый вид, а по самому краю выжженного пятна стояло и лежало немало мертвых гниющих стволов. Как ни ускорял я шаг, а все же успел заметить справа от себя груду потемневших кирпичей и булыжника, высившуюся на месте обвалившегося дымохода, и еще одну такую же кучу там, где раньше, по всей видимости, стоял погреб. Немного поодаль зиял черный провал колодца, из недр которого вздымались зловонные испарения и окрашивали проходящие сквозь них солнечные лучи в странные, неземные тона»[239].

Продолжив расспросы, главный герой сталкивается со странным явлением — местные упорно советуют не прислушиваться к бредням старика Эми Пирса. В итоге рассказчик, естественно, решает обратиться именно к нему. (Благо, что Пирс и живет недалеко от Испепеленной Пустоши.) И старик действительно оказывается главным хранителем правды о событиях, случившихся в 1882 г. и сопровождавшихся рядом загадочных смертей.

Все началось с метеорита, упавшего на ферме Нейхема Гарднера, в те годы находившейся там, где ныне простиралась только пустошь. Обнаружив метеорит, хозяин фермы вызвал ученых из Мискатоникского университета, которые были крайне поражены свойствами и внешним видом небесного гостя: «Он действительно оказался мягким, как глина или как смола, и потому небольшой кусочек, который ученые мужи унесли в университет для анализа, им пришлось скорее отщипнуть, нежели отломить от основной глыбы… На наковальне он только подтвердил свою податливость, а в затемненной камере — люминесцентность. Его нежелание остывать окончательно взбудоражило весь технологический колледж. И после того, как спектроскопия показала наличие световых полос, не имеющих ничего общего с полосами обычного спектра, среди ученых только и было разговоров, что о новых элементах, непредсказуемых оптических свойствах и прочих вещах, которые обыкновенно изрекают ученые мужи, столкнувшись с неразрешимой загадкой»[240]. Более того, при вскрытии метеорита внутри его обнаружилось шарообразное тело («глобула»), совершенно неописуемого цвета — «да и цветом-то его можно было назвать лишь с большой натяжкой — настолько мало общего имел он с земной цветовой палитрой»[241]. От обычных метеоритов находка с фермы Гарднеров отличалась еще и тем, что быстро уменьшалась в размерах, а затем и исчезла полностью.