Лаврентий Берия и Сталин

Штернберг явно находилась под сильным влиянием Берии, в свое время поразившего ее проектом реставрации сталинского домика Гори и превращения родины вождя в настоящий международный туристический центр. Ее первое заявление было неприкрытым доносом против бывшего оппозиционера Сефа, посмевшего покуситься на авторитет верного ученика Сталина. Но простодушная Штернберг просчиталась. Рассчитывая защитить Лаврентия Павловича от наветов Сефа, она невольно оказала ему медвежью услугу. Ежов сразу сообразил, что вряд ли жена Сефа вдруг ни с того ни с сего стала рассказывать каждому встречному-поперечному, что ее муж, а вовсе не Берия, создал эпохальный труд «К истории большевистских организаций Закавказья». В те годы партийные вожди первого ряда еще сами писали собственные доклады и статьи. Хотя вожди второго ряда – секретари обкомов и республиканских парторганизаций уже начинали пользоваться услугами спичрайтеров. Лаврентий Павлович хотел пробиться в первый ряд вождей. И то, что его уличат в присвоении авторства не им написанного текста, было серьезной угрозой.

Ежов сразу оценил значение компромата против одного из наиболее видных региональных руководителей и сосредоточил все материалы об «антипартийной болтовне» Сефа и Янушевской в своих руках. Второе заявление Штернберг, написанное в октябре 1936 года, уже куда более спокойное по отношению к Сефу и его жене. Может быть, ей дали понять, что надо немного умерить пыл. Ежову-то важнее было не осудить чересчур разговорчивого спичрайтера, а держать на крючке главу Заккрайкома. Но тогда дело Сефа и Янушевской развития не получило. Берия находился в фаворе у Сталина, а Ежов, только что, 26 сентября 1936 года, назначенный наркомом внутренних дел, еще не видел в Берии опасного для себя человека.

Пока все закончилось печально только для Сефа. Ранее, после высылки из Ленинграда, Семен Ефимович публично осудил свои прежние оппозиционные взгляды и продолжал относительно успешную карьеру. В 1927–1930 годах он – редактор закавказской краевой газеты, в 1930–1932 годах – заведующий культпропагандистским отделом Фрунзенского райкома Москвы, в 1932–1933 годах – заместитель директора Института красной профессуры. Затем Сеф возвращается в Закавказье. В 1933–1934 годах он – заведующий кульпропагандистским отделом Закавказского крайкома, а в 1934–1935 годах – второй секретарь Бакинского горкома партии. В это время отношения Берии и его спичрайтера по какой-то причине разладились, и в карьере Сефа произошел слом. Его перебрасывают с партийной работы на гораздо менее престижную хозяйственную. В 1935–1936 годах он – председатель Закавказского союза потребкооперации, а в апреле 1936 года его назначили уполномоченным Наркомата легкой промышленности при Совнаркоме Закавказской Федерации. Какой-то конфликт, происшедший между Берией и Сефом в 1935 году, подвигнул обиженного Семена Ефимовича и особенно его супругу к неосторожным разговорам. Эти разговоры услышала Штернберг, которая как раз тогда побывала в Тифлисе. И, пусть с опозданием, но решилась написать донос.

Сефа сняли с работы, исключили из партии, а в 1937 году арестовали и расстреляли (при Хрущеве реабилитировали). Людмиле Павловне Янушевской дали 10 лет лагерей, а в эпоху «оттепели» вернули из ссылки и реабилитировали. Их сын Роман (Роальд) Фаермарк (1931–2009) был репрессирован в 1951 году, 5 лет провел в лагерях, а потом стал известным детским поэтом, писавшим под псевдонимом отца.

В Закавказье Лаврентий Павлович принял активное участие в терроре 1937–1938 годов, широко применял санкционированное Ежовым и Сталиным избиение подследственных и лично в нем участвовал. На февральско-мартовском пленуме 1937 года он сообщил, что только за последний год в Грузию вернулось почти полторы тысяч меньшевиков, дашнаков и мусаватистов, причём «за исключением отдельных единиц, большинство из возвращающихся остаётся врагами советской власти, является лицами, которые организуют контрреволюционную вредительскую, шпионскую, диверсионную работу… Мы знаем, что с ними нужно поступить как с врагами».

А 17 июля 1937 года Лаврентий Павлович докладывал Сталину о разоблачении очередного «заговора»: «В Аджарии раскрыта контрреволюционная организация, связанная с турецкой разведкой и ставящая своей целью присоединение Аджарии к Турции. Организация вербовала себе сторонников и последователей в деревнях Аджарии, увязывая свою работу с эмигрантскими элементами, находящимися в Турции. Показаниями почти всех арестованных председатель ЦИК Аджарии Лордкипанидзе Зекерий изобличается в том, что он является руководителем этой контрреволюционной организации и связан с турецким консулом в Батуми и турецкой разведкой. Прошу санкционировать его арест. В настоящее время Лордкипанидзе находится под наблюдением для предотвращения возможного бегства за границу. В ближайшие дни представлю кандидатуру аджарца на пост председателя ЦИК Аджарии». Сталин оставил резолюцию: «Т. Берия! ЦК санкционирует арест Лордкипанидзе». И бедняга был расстрелян.