Лавровы

Она шагнула к буфету, и что-то хрустнуло под ее ногой. Это было пенсне, упавшее, когда она искала поднос. Клара Андреевна заплакала. Без пенсне, щуря глаза, она поднесла Надино письмо к огню. Письмо вспыхнуло.

Клара Андреевна выпустила горящую бумажку только тогда, когда огонь обжег ей пальцы. Она задула свечу и осталась бессмысленно сидеть перед подносом.

Клара Андреевна ни на что больше не надеялась и ничего не ждала от будущего, кроме смерти. Она видела с полной ясностью, что все, чем она жила, что создало и поддерживало ее, кончилось навсегда.

XLVII

Работая в районном Совете, Борис ежедневно встречался с десятками самых разных людей. С каждым днем у него появлялись все новые и новые друзья. Это были люди с заводов и фабрик, обращавшиеся к нему за помощью. Предприятия района одно за другим вступали в строй. Каждую неделю Борис организовывал субботники по очистке заводских территорий от мусора и снега. После того, как он удачно провел один из таких субботников, за ним установилась прочная репутация хорошего организатора.

На этот раз группа работников Совета во главе с Борисом расчищала двор большого завода, расположенного по берегу Невы. Заводские цехи вместе со складами, силовой станцией, пожарным сараем, гаражом, проходной конторой и прочими помещениями образовали целый городок, окруженный высокой каменной оградой. Улицы этого городка, на которых затейливо перекрещивались пути заводской узкоколейки, были сплошь занесены снегом.

Вооружившись лопатами и кирками, люди долбили мерзлый снег, грузили его на большие листы фанеры, тянули к Неве и сбрасывали на лед. Работа была не из легких, но Борис умел так расставить людей и распределить между ними обязанности, что никто не мешал друг другу и дело заметно двигалось вперед.

Сам Борис трудился наравне с остальными. Он с ожесточением долбил киркой смерзшийся снежный пласт, когда к нему, слегка прихрамывая, подошел высокий худощавый человек в шинели и папахе:

— Узнаешь?

— Малинин!

Это был комиссар того отряда, которым Борис командовал под Псковом.

На фронте Малинин и Борис всегда обращались друг к другу на вы, но сейчас им казалось, что они, конечно, всю жизнь были на ты, — с такой силой вспыхнуло в них обоих воспоминание о последнем совместном бое. Борис вспомнил распахнутый полушубок, ушанку, свалившуюся со стриженой головы, серые удивленные глаза и едва удержался от слез.

— Ну, ну, — сказал Малинин таким же, как тогда, нежным и одновременно строгим голосом. — Вот и свиделись. А я только вчера прибыл. По ранению. Видишь, хромаю немножко... Гляжу — неужто Лавров? Командир!.. — Они опять обнялись. — Задал ты нам тогда тревоги. Да потом узнали, что жив, работаешь...

Он толкнул Бориса в грудь, словно, испытывая, крепко ли стоит на ногах его бывший командир.

С радостной улыбкой глядя на худощавую фигуру Малинина, Борис вспомнил свой старый разговор с Клешневым.

Клешнев спросил у него, с кем из товарищей по роте он особенно сдружился. Тогда Борис не сумел ответить на этот вопрос...

— Я здесь токарем работал, — продолжал между тем Малинин. — Хозяином был один толстосум. Ну и сволочь! Драпанул с двумя своими сынами. А теперь мы с тобой тут хозяева, командир! Вместе отстояли, вместе и работать будем! — И он, взяв Бориса за плечи, с силой потряс его.

Прямо с завода Борис повел Малинина к себе. Они шли по узенькой набережной. Ледяная белизна Невы подступала здесь чуть ли не к самой трамвайной колее. Тротуар жался к простой деревянной ограде над крутым невысоким скатом.

По набережной промчался широкозадый тяжелый грузовик с хлебозавода. В открытых ящиках покачивались коричневые буханки. Вслед за ним прогромыхал еще один грузовик. Широкие веера соломы торчали у него из кузова.

— Скоро вся наша земля очистится от врагов, — говорил Малинин. — Вернутся ребята с фронтов, и такая жизнь пойдет, — он взмахнул рукой, — помирать не надо!..

Клешневы были дома.

— Очень, очень рад, — сказал Малинин, пожимая Клешневу руку и вглядываясь в него пристальными добрыми глазами. — Давно хотел познакомиться. А командир все такой же горячий, — показал он на Бориса. — С киркой управляется, куда там...

— Кто? Борис?

Клешнев с интересом посмотрел на Бориса.

— Горяч, очень горяч, — убежденно говорил Малинин. — Я его и в боях видал. Не удержишь. Первым всегда в атаке. Деньки были!.. — Он покачал головой. — Я тогда под его командой, можно сказать, боевое крещение принял...

В голосе его послышалось уважение, и Борис вдруг понял, что в те дни он, Борис, казался Малинину опытным, обстрелянным командиром, на которого нужно было равняться в бою... Неужели это в самом деле было так?

— Ого! — воскликнул Малинин, увидев на столе у Бориса книги по технике. — Обучаешься? — Он прочитал несколько названий. — Да ведь это на инженера, — с уважением промолвил он. — Инженером будешь?

— Буду ли — не знаю, да хотелось бы, — ответил Борис.

— Легко дается?

— Я всегда любил математику.

— Ну, это хорошо. Это я одобряю. Пойду к тебе в цех, под твою команду.

— А вы питерский? — спросила Лиза.