Лаврушка

Несколько минут пробыла в напряжении, не зная, как реагировать на его объятия. Он просто обнимал. Не забирался шаловливыми пальцами под майку, не пытался поцеловать или прижаться теснее. Он словно фиксировал меня в одном положении, не позволяя сорваться в бездну своего темного сознания. Вот так просто и безмолвно давал понять, что будет рядом и удержит от падения или же вовсе полетит вместе со мной.

Резко выдохнула, плечи поникли, и я сама прижалась к нему. Опустила голову ему на плечо, закрыла глаза и спрятала лицо в изгибе шеи. Вдохнула теплый запах его кожи и случайно всхлипнула.

– Ой! – вырвалось из меня тихое. – Оно само.

– Ничего, – шепотом заверил меня Андрей и начал тихо покачиваться со мной на руках из стороны в сторону.

– А если я так усну?

– Спи, – ответил он просто. – Только оставайся в моих руках.

Почувствовала, как он опустил голову, коснулся мягкой щетиной моей щеки и почти невесомо поцеловал у виска.

Низ живота скрутило в тугой узел, кровь зашумела в ушах, глаза распахнулись. Медленно отстранилась, стараясь унять сердце, бьющееся сумасшедшей птицей в грудной клетке. Заглянула в зеленые глаза, что сейчас отражали блики фонарей, и перестала дышать. Взгляд невольно упал на красивые губы, которые, теперь точно знаю, были теплыми и мягкими.

Андрей мягко поддел мой нос своим. Его взгляд тоже скользнул к моим губам, но быстро вернулся к глазам, словно ища в них разрешения.

Я не была против. Совсем. Даже тени сомнения не проскользнуло в моем сознании в момент, когда наши губы почти соприкоснулись.

– Я овца, – голос сестры рядом с нами заставил меня отпрянуть от Андрея и стыдливо опустить глаза.

Провела ладонями по лицу, словно смахивая наваждение. Прочистила горло и поправила рубашку, снова соскользнувшую с плеча.

– Это мы выяснили, еще когда тебе было десять, – сухо напомнила я.

– С тех пор мало что изменилось, – неутешительно диагностировала сама себя Света, робко ступая по каменистому берегу к валуну, на котором сидели мы с Андреем.

– Почему же? – иронично фыркнула. – Овца стала больше.

– Это точно, – усмехнулась сестра, и повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь тихим шумом течения реки.

– Тимоха? – первым опомнился Андрей. – Пойдём, купим нашим девчонкам по коробке сока, – теплые руки нежно погладили меня по спине. Зеленые глаза внимательно заглянули в мои. – Надеюсь, когда мы вернемся, все волосы будут на месте.

– Я тоже, – шепнула заговорщически и спрыгнула с его коленей.

Лавров спрыгнул следом и машинально поправил на мне свою рубашку.

– На камне не сидеть, – погрозил мне пальцем, затем подошел ближе и шепотом добавил. – И надень очки, чтобы видеть, откуда прилетит лещ.

– Ладно, – прыснула я. Демонстративно протерла очки его рубашкой и надела их, поправив на переносице. – Так лучше?

– Так всегда лучше, – удовлетворенно улыбнулся и обратился к Тимофею.

– Тимох! Ну, тебя долго ждать? Пошли.

– Да, иду я, – парень нехотя выпустил Светкину руку и пошел вслед за Андреем так, словно мой сосед вел его на расстрел.

Сложила руки под грудью и не торопясь пошагала вдоль берега, слыша как за мной идет Света. Гул ее извилин, в которых она пыталась подобрать слова для начала разговора, тоже был отчетливо слышен.

– Саш? – обратилась она, наконец, ко мне.

– М?

– Прости меня за то, что я там наговорила. Я, правда, даже не предполагала, что оно всё вот так у тебя происходит. Просто, ты никогда не жаловалась, когда приезжала домой на каникулы. Никогда не говорила, что где-то там что-то там не доедаешь или ограничиваешь себя в чем-то. Всегда такая легкая, воздушная, на позитиве… И я была уверена, что родители тебе помогают, и помогают больше, чем мне… Я понимаю, что тупо сравнивать, кого родители любят больше, но не сравнивать не получалось… Еще и это свадьба сейчас. Платье, гости… – сумбурно вещала она, идя за мной следом.

– Света, – оборвала ее речь, остановившись. Повернулась к сестре и заглянула в родные черты. – А если коротенько?

– А если коротенько, – выдохнула она шумно. – Прости, я больше так не буду. Но только и ты пообещай, что будешь делиться всем, что у тебя происходит. Хорошо? А то тараканы из общаги знали, что ты голодаешь, а родная сестра – нет. Не чужие же люди, ну!

– Не чужие, – согласно кивнула я. – Но именно от родных скрываешь много чего не самого приятного из личной жизни, чтобы не огорчать. Думаю, ты и сама знаешь, что существует множество вещей, о которых не расскажешь родителям.

– А то они и так не догадаются, что что-то у нас не так?