Лазарь

В другом углу погруженной во мрак комнаты Ринус сменил зону наблюдения, подтащил стул к окну и открыл люк.

Люми стояла перед монитором.

Она два дня не разговаривала с Йоной, не смотрела на него, а на вопросы отвечала односложно.

Йона медленно осмотрел в прицел траву под старым автобусом, передние колеса, поднял прицел к фарам, лобовому стеклу и в завершение проверил плоскую крышу.

Звездное небо угадывалось, словно сквозь полотно.

Йона вспомнил, как они прятались от Юрека в Наттавааре. Вспомнил, как он учил дочь действовать, если произойдет худшее.

Они тогда сблизились.

Ему вспомнилось ясное черное небо, вспомнилось, как он учил Люми ориентироваться по звездам.

В Северном полушарии всегда можно определить направление по Полярной звезде.

Она расположена прямо к северу от наблюдателя и, в отличие от других звезд, не меняет положения из-за вращения Земли.

– Ты еще можешь найти Полярную звезду? – спросил он.

Люми не ответила.

– Люми?

– Что?

– Смотришь на самый кончик хвоста Малой Медведицы, а потом…

– Какая мне разница, – перебила она.

– Большая.

Йона снова взялся за прицел ночного видения и шаг за шагом проверил свой сектор. Они не могут позволить себе небрежности, вообразить, что ничего не случится.

Вчера в одной из газет Йона прочитал о крупной операции, которую провела полиция к югу от Стокгольма, но газета не писала, что послужило поводом для операции. Йона уже сбился со счета. Сколько раз он искал сообщения от Натана? Какой-нибудь неподтвержденный слух в вечерней газете о том, что во время полицейской операции был убит серийный убийца, личность которого пока не установлена.

Но никто ни о чем подобном не писал, и Йона продолжал считать, что Юрек Вальтер все еще жив.

Он должен защищать Люми, но, если шведская полиция не сумеет остановить Вальтера в ближайшее же время, ему, Йоне, придется вернуться, чтобы защитить Валерию.

Сколько еще это может продолжаться?

Йона годами собирал сведения о Вальтере. Он даже заказал перевод писем его отца из Ленинска в Новосибирск.

Вадим Леванов был инженером-ракетостроителем, интересовался космическими исследованиями. Йона помнил письмо, в котором речь шла об американце Джордже Эйбелле, который открыл Туманность Медузы.

Туманность Медузы входит в созвездие Близнецов.

В то время полагали, что туманность – остатки взрыва сверхновой, но на самом деле Туманность Медузы – планетарная туманность, газ, который выбрасывают в процессе своего существования красные гиганты.

Йона вспомнил, какой восторг излучало письмо Леванова, где он объяснял, что созвездие Близнецов вскоре изменится, потому что у туманностей такого типа очень короткий жизненный цикл – всего миллион лет.

Йона переместился к зоне номер три, открыл окошко и прошелся взглядом от телемачты до лиственной рощи.

– Папа, в прошлый раз ты поступил правильно. – Люми тяжело вздохнула. – У Юрека был сообщник… вот почему семья Самюэля Менделя исчезла, хотя Юрек сидел в изоляторе. Сейчас мы знаем, что виновен именно он. И я понимаю, что… что ты спас нам с мамой жизнь, оборвав все связи с нами.

Йона дал дочери время собраться с мыслями, рассматривая рощицу, в которую вел потайной ход. Ветром в рощу занесло пакет, и он застрял в ветках.

– Но какой ценой, – продолжала Люми. – Мама изменилась, разучилась радоваться… для нее жизнь остановилась… Я была ребенком, я приспособилась, забыла тебя.

Йона проверял опушку рощи. На земле лежал ковш погрузчика. Йона задержался на нем взглядом: ковш – хорошее укрытие для снайпера.

– Ты меня слушаешь?

– Да.

Йона отложил бинокль, закрыл окошко, повернулся и взглянул Люми в глаза, блестевшие в темноте. Когда русые волосы падали дочери на лоб, она становилась копией Суммы.

– Иногда я злилась, что у меня нет папы. Сейчас все по-другому, но в то время матери-одиночки встречались не так часто… и у нас не было ни одной твоей фотографии – как я могла это объяснить?

– Все это было необходимо.

– По-твоему, необходимо, – вставила Люми.

– Верно.

– Ты хоть попытайся представить себе, что я чувствую. Ты звонишь, требуешь, чтобы я все бросила и… черт, зря я так говорю. Но мы здесь только потому, что ты вбил себе в голову, что Юрек жив. Может, ты и на этот раз прав – мы пока не знаем, – но обстоятельства изменились, я взрослая и сама принимаю решения.

– Верно, – тихо заметил Йона.

Люми отошла от монитора и встала перед отцом, обхватив себя за плечи.

– Жизнь ведь состоит не только из попыток выжить, но и из самой жизни. Я знаю, что наговорила всякого, потому что злилась, знаю, что ты боишься за меня, что все это ради меня же. Конечно, я не такая уж неблагодарная, хотя я не так уверена, что Юрек восстал из мертвых.

– Он восстал.

– Окей, но все-таки… надо же когда-нибудь принять решение. Как мне жить с этими страхами?

– А если ты погибнешь? Если он доберется до тебя?

– Значит, так тому и быть, – ответила Люми, глядя Йоне в глаза.

– Я никогда не такое не соглашусь.

Люми вздохнула и вернулась к монитору.

Ринус сидел неподвижно, наблюдая в бинокль за свой зоной. Он не понимал по-шведски, но все же решил держаться в сторонке.