Лазарев. И Антарктида, и Наварин

Раньше он бился с неприятелем на уровне деки — батарейной палубы, был готов броситься и на абордаж. Гардемарином при Трафальгаре, мичманом на «Благодати» против англо-шведского флота, лейтенантом в морских схватках, помогая громить Наполеона. Тогда все было ясно и на месте. Он знал свои обязанности, четко выполнял команды, срабатывал как можно быстрей и лучше и отвечал за себя и за небольшую ячейку корабельного механизма — подчиненных матросов. Свой расчет он тренировал не за страх, а за совесть. Показывал, помогал, требовал. «В должности весьма знающ», — хвалили его начальники.

Потом наступили годы отрады его истинно морской жизни. В дальних кругосветных вояжах он оттачивал мастерство и слаженность экипажа в парусных учениях, исполнении команд при маневре корабля, схватках со стихией. Много раз схлестывался в противоборстве с океаном, ветром, айсбергами. И всегда выходил победителем. На «Крейсере» довел до совершенства четкость и слаженность артиллерии — ударной силы боевого корабля. Школа, пройденная на «Крейсере», полностью оправдала себя и на «Азове». Немалую роль он отводил подчиненным — боевым корабельным товарищам. Подбирал их себе под стать, таких, которые понимали его с полуслова, ловили на лету команды, а главное — являлись единомышленниками во взглядах и делах.

Потому Наварин и явился апофеозом военной деятельности Лазарева. «Азов», по всеобщему признанию, стал стержнем победы союзного флота. То было признание заслуг его неординарного командира.

И все же Наварин вызвал у Лазарева чувство неудовлетворенности и даже беспокойства. Впервые он отвечал не только за свой «Азов», но и за корабли эскадры. Во время подготовки к бою, в разгар сражения начальник штаба не раз окидывал взором панораму действий подчиненных кораблей и частенько недоумевал. По тревоге на палубах одних кораблей вдруг появлялись фигурки матросов с койками на плечах. На других суетились, распутывая тали, распахивали задраенные кое-где орудийные порты. Конечно, каждый командир сам себе хозяин, но есть тот минимум необходимых действий, которые должны быть отработаны заранее при подготовке корабля к бою… Как-то вечером на «Азове» появился Александр Авинов. Он и Хрущев нет-нет да и навещали своего хлебосольного приятеля-командира. Адмиральское звание нисколько не отдалило его от прежних друзей. Долговязый, с несколько развинченной походкой, Авинов цепко держался на палубе даже в непогоду. Лазарев встретил его на полпути от каюты. Егор предупредил, когда шлюпка еще подходила к трапу, но Лазарев задержался за столом.

— Опять что-либо сочиняешь? — по привычке слегка присвистнув, усмехнулся Авинов.

— А ты все свистишь? — буркнул Лазарев, подталкивая друга перед собой.

— Ну, это не я сейчас, а ветерок в снастях прошелестел.

— Мели, Емеля, в самом деле шквал накликаешь.

Лазарев поманил Егора и выразительно подмигнул. Вестовой, он же и денщик, удалился в сторону салона.

— А ты все подволок коптишь? — Чуть пригнувшись в дверном проеме, Авинов шагнул в каюту.

Справа у борта, на конторке, обложенной со всех сторон бумагами, мерцала свеча. Авинов знал, что начальник штаба просиживает почти каждый вечер над разными документами.

— Я лишь по названию начальник, а по делу чистый чиновник-канцелярист.

— Отдай все на откуп клеркам, для чего они в штате у тебя?

— Писарю в лучшем случае под силу сочинить строевую записку, корректуру в штат внести, составить какой-либо реестр, черновичок донесения подготовить, остальное все на мне, — устало потянулся Лазарев. — На депеши из Петербурга от Моллера и Нессельроде отвечать надобно, отчеты разные по финансам и провизии, а это, — он взял со стола бумагу, — совсем другой резон. Кстати, пока есть время, покумекай, может, что не так.

В другом углу каюты Егор зажег светильник, бесшумно накрывал стол.

— «Инструкции по подготовке корабля к бою», — начал вслух Авинов и углубился в писанину. Документ оказался на нескольких листах. Окончив чтение, он слегка присвистнул. — А ведь ты, пожалуй, молодец, всех нас предвосхитил.

— Ну, ну, не нахваливай, говори по делу, — прервал его Лазарев.

— Мне добавить нечего. А сия бумага немудрена, но стоящая и нужна крайне, по моему разумению. Ты первый на флоте такой регламент составил. Теперь под нее и сигналы может давать флагман…

Лазарев обрадованно сказал:

— На том спасибо, но главная моя задумка в слаженности механизма эскадры. Когда все корабли по единому сигналу производят все в срок, и флагман без запроса, по времени знает, что у них и как в готовности к бою.

За столом обменялись новостями из России.

— Гейден на днях депешу получил от Нессельроде, Босфор закрыт, флаг наш туда не пускают, посол уже на Корфу перебрался. Со дня на день жди войны.

— Что трактует вице-канцлер?

— Завтра Гейден собирает командиров. Эскадре предписано блокировать Дарданеллы…