Лазарев. И Антарктида, и Наварин

Из Одессы Алексей Лазарев отправился сухим путем в Грецию. Добравшись до Мальты, он попал в объятия брата. И как раз вовремя. «Азов» готовился вот-вот выйти к Дарданеллам.

— Ступай доложи Гейдену все твои депеши. — Лазарев-старший провел его до салона флагмана. — Освободишься — вон моя каюта, — он показал дверь напротив, — располагайся и жди меня.

Гейден после доклада пригласил Алексея к обеду. Командующий частенько приглашал к обеду или ужину своего начальника штаба, командиров кораблей. Чаще всего это происходило на стоянках на рейде или в порту. Сегодня как раз был командирский обед. Отмечали первую годовщину Наварина.

Михаил усадил брата рядом с собой. Вначале, поглядывая на адъютантские аксельбанты, командиры, все по званиям старше Алексея, почтительно слушали царского гонца. Младший Лазарев держался свободно, пересказал военные новости с Балкан, упомянул вскользь о распрях Грейга и Меншикова, вспомнил пару анекдотов. Бокал-другой вина оживил беседу. Гейдена интересовали турки.

— Что, на Черном море хотя бы разок турки пытались противостоять нам?

Алексей пожал плечами.

— Там, где бывала эскадра Грейга — под Анапой, у Варны, — они ни разу не появлялись. И вообще турецкая эскадра, насколько мне известно, из Босфора не выходила. Видимо, султан после Наварина еще не оперился.

Разговор за столом на правах старого знакомого продолжал командир фрегата капитан 1-го ранга Степан Хрущев:

— А что, Алексей Петрович, стряслось под Шумлой?

— Вы знаете турок поболее моего, но я наблюдал их поблизости впервые. Фанатики они неимоверные, бьются, словно звери, до последнего. В одной Варне их полегло не менее пятнадцати тысяч, прежде чем капитуляцию приняли. Под Шумлой же крепость обложить полностью не удалось, турки то и дело подвозят подкрепления. Наши солдатики все по землянкам да палаткам, подустали.

Алексей понизил голос:

— Государь, кроме прочего, недоволен Витгенштейном. Поговаривают о его смещении…

Когда командиры разъехались, Гейден вскрыл пакет с депешей.

«…Сведения из Константинополя, на достоверность коих мы имеем основание полагаться, представляют столицу Оттоманской империи нуждающейся в жизненных припасах. Опасение голода заставило султана оставить свободный пропуск Босфора всем кораблям, желающим отправиться в Черное море, чтобы потом купить грузы с пшеницею, которую они привезут из России. Нас уверяют даже, что турецкое правительство наняло 40 судов для привозки хлеба из Египта. Не сомневаясь в живом впечатлении, которое произведет на султана приближение голода в Константинополе, и предвидя необходимость, в которой он будет вследствие этого просить у нас мира и избавит нас от второго похода, император особенным указом запретил выпуск пшеницы с Черного моря. В то же время вице-адмирал Мессер, крейсирующий перед Босфором, получил приказание удвоить бдительность и препятствовать всякому кораблю войти в этот пролив, который он объявит блокадой. Вы, со своей стороны, граф, как скоро соединитесь с контр-адмиралом Рикордом, выберите те из кораблей вашей эскадры, которые сочтете наиболее способными для блокады Дарданелл, с этой же целью и поручите управление этого, может быть, решительного предприятия либо самому г. Рикорду, либо контр-адмиралу Лазареву».

Гейден отложил депешу, задумался. «Кого же послать к проливам?» Лазарев, без сомнения, справится лучше, но кто будет оберегать побережье Греции от египтян и пресекать пути во Францию австрийцев из Венеции и французских купцов? Англичане и французы себе на уме. Только что он прочитал письмо нашего посла с Корфу. К тому же Рикорд опытен, бывал в переделках, решимости ему не занимать. А к Лазареву он уже привык, и без его советов ему будет трудновато.

В каюте брата Алексей рассказал об Андрее, передал от него добрые пожелания и поздравления.

— Андрей плавает беспрерывно. Виделся с ним прошлой зимой несколько раз. Тогда он переводил из Архангельска в Кронштадт новопостроенный фрегат, за что пожалован Анной второй степени. Нынче опять направляется из Архангельска с другим кораблем. Он, кстати, теперь семьей обзавелся.

— Ведаю о том, он мне письмом сообщил, и я его поздравил. Молодец. Мы вот с тобой бобылями. Дуняшку Истомину по борту пустил?

— Очередь твоя, по старшинству, — рассмеялся Алексей, — за мной не станется, с Дуней завязано, в Петербурге хороводы невест лентами вьются.

— Смотри не промахнись.

Михаил потянулся к спинке стула, где висел мундир брата, потеребил флигель-адъютантские аксельбанты:

— Тебе, Алеша, не надоели твои побрякушки? Пора бы о службе и звании подумать. До сей поры в капитан-лейтенантах, постыдился бы.

— Погоди, наверстаю. Откровенно, от государя так просто не отделаешься. Он, брат, ежели вцепится, — Алексей зашептал, — не отпустит, мертвой хваткой берет. Новеньких не любит. Все побаивается всяких напастей. Меня-то давно знает.

Алексей встряхнулся, будто освобождаясь от чего-то неприятного.