Лазарев. И Антарктида, и Наварин

Много хлопот принес севший на мель носовой частью люгер «Ганимед». Уже совсем стемнело, когда Лазарев поднялся на борт «Ганимеда». Быстро осмотрев судно изнутри, он предложил командиру выкинуть за борт большую часть балласта.

— После того ваш верп заведем с кормы и возьмем на буксиры, сообща попытаемся стащить с мели.

Командир люгера, с серым лицом, не спавший трое суток, утвердительно кивал головой. Пока перегружали многопудовый верп, якорный канат и заводили якорь, минула полночь. Всю ночь жгли фальшфейеры. Временами мокрый снег с дождем скрывал и корабли, и спасательные суда, приходилось действовать на ощупь. С «Меркурия» спустили еще одну шлюпку. Матросы на барказе и трех шлюпках с нечеловеческими усилиями выгребали против волн и ветра, стягивали люгер с мели. Втугую натянулся якорный канат заведенного с кормы верпа. Вся команда люгера навалилась дружно на вымбовки. Дюйм за дюймом незаметно для глаз начал вращаться шпиль, выбирая канат.

Едва рассвело, на судах осипшими голосами, без команды, дружно и протяжно закричали: «Ура-а!» Люгер нехотя сполз с места, стал на ровный киль. Через час после осмотра корпуса с «Ганимеда» передали семафором, что течь небольшая, можно следовать в гавань. К вечеру «Меркурий» и «Ганимед» благополучно возвратились в Кронштадт.

2 ноября 1810 года главный командир Кронштадтского порта доносил рапортом министру морских сил: «Бриг «Меркурий», посланный для снятия с мели люгера «Ганимед», 31 числа минувшего месяца возвратился в Кронштадт вместе с люгером благополучно… Командир брига «Меркурий» капитан-лейтенант Богданов в особенности представляет мне, что находящиеся на бриге мичмана Лазарев и Шапирев во время заморозков и свежих ветров при подании помощи канонерским лодкам и при спасении людей с разбитого барказа, принадлежащего шлюпу «Сибирь», все поручения по службе исполняли с отличным усердием и ревностью, мичман же Лазарев, отправленный им, г. Богдановым, на барказе с верпом и кабельтом от Толбухина маяка… для подания помощи люгеру «Ганимед», доказал при сем случае совершенную его деятельность…» Спустя два месяца Михаила Лазарева произвели в лейтенанты.

В эту кампанию ему не пришлось проявить себя в поединках с англичанами. Британские корабли не появлялись на Балтике, и хотя война формально не окончилась, старинным торговым партнерам, России и Англии, она была невыгодна. Однако англичане иногда перехватывали суда русских купцов в море Баренца. Под занавес кампании 1810 года они таки обмишурились. В середине августа шкипер Матвей Герасимов повел небольшую купеческую шхуну из Архангельска в Норвегию с грузом пшеницы. На траверзе Нордкапа русскую шхуну перехватили линейный корабль и фрегат англичан и взяли ее в плен. На борт шхуны высадили офицера и семь матросов. Герасимова и трех его спутников заперли в трюм и выставили часового, а шхуна под командой офицера и управлением матросов легла в кильватер отряду, направлявшемуся в Англию. Однако русские моряки оказались не робкого десятка. Через два дня начался шторм. Ночью караван раскидало в разные стороны. Россияне разобрали палубу, скинули за борт часового, остальных англичан скрутили и заперли в форпик. Развернув шхуну, Матвей Герасимов привел ее в норвежский порт Варде. Там он сдал коменданту пленных под расписку, выгрузил пшеницу и благополучно возвратился домой в Колу. За подвиг Матвея Герасимова наградили Георгиевским крестом.

Как-то получилось, что англичане потеряли интерес к подобным акциям в следующую кампанию.

На Балтике в это время установилось затишье. Кронштадтская эскадра крейсировала на подступах к Финскому заливу. В ее составе исправно патрулировал «Меркурий».

Командир брига не преминул отметить своего лейтенанта Михаила Лазарева: «…поведения весьма благородного, в должности знающ и отправляет оную с особенным радением…»

Гроза двенадцатого года

На море безветрие и тишина предшествуют буре. Кипение страстей бытия человеческого тоже начинается не вдруг. Симптомы накала заметны не сразу и доступны взорам далеко не всех смертных.

…Десять с лишним лет назад, в ссылке, в Кончанском, Суворов, наблюдая за успехами молодого Бонапарта, проговорил:

— Далеко шагает мальчик! Пора унять.

Вскоре Австрия и Италия призвали Суворова в спасители. Едва он отвел от них угрозу[48], как был ими же предан.

Маршал Франции Массена говорил, что отдал бы все свои победы за один Швейцарский поход Суворова.

Беда навалилась на русскую армию после неожиданного приказа Павла I — покинуть Италию — и предательства австрийцев. Эрцгерцог Карл увел свои войска, открыв дорогу французам. Нечеловеческими усилиями армия Суворова, перехитрив противника, преодолела Альпы и сразилась с французами. Раздетая, голодная, изможденная переходом через Альпы, армия чудо-богатырей преодолела натиск намного превосходящих сил французов. Русские солдаты действовали штыками против французских орудий. Суворов отбил все атаки Массены и с честью отвел сохраненную армию. Старый полководец восхищался своими гренадерами:

— Орлы русские облетели орлов римских.