Лазарев. И Антарктида, и Наварин

Наполеон не скрывал иронии. В Вильно к нему приехал посланец Александра I генерал-адъютант Балашов с последним предложением о мире. Отзываясь о русских генералах, Наполеон с насмешкой выговорил ему: «Что все они делают? В то время как Пфуль предлагает, Армфельд противоречит, Беннигсен рассматривает, Барклай, на которого возложили исполнение, не знает, что заключить, и время проходит у них в ничегонеделании!»

Продолжая наступление, Наполеон занервничал, шли недели, он желал сражаться, а русские ускользали от него, уклоняясь от схватки…

Наступая на восток, Наполеон двинул часть войска в сторону Петербурга. Вместе с главными силами через Неман переправился Макдональд, занявший 18 июня Россиены. Оттуда он послал дивизию пруссаков к Риге, которая запирала путь к русской столице.

Но русский флот вторично расстроил планы французов: канонерские лодки, расставленные по Двине, не допустили противника к переправам и не дали ему развернуть силы. Командующему прусской дивизией Граверту пришлось осадить Ригу на дальних подступах.

Со стороны моря вдоль побережья Рижского залива крейсировали отряды кораблей. Один из них под начальством капитана 2-го ранга Иринарха Тулубьева патрулировал южнее Либавы. Кроме флагмана — фрегата «Амфитриды» и других кораблей в составе отряда плавал бриг «Феникс». На бриг месяц назад прибыл лейтенант Михаил Лазарев.

В середине кампании Лазарев расстался с «Меркурием». Тепло прощались с лейтенантом Лазаревым офицеры и команда брига, на борту которого он отплавал две кампании, а теперь был назначен на бриг «Феникс». Здесь ждала приятная встреча с командиром брига, его прежним наставником и старшим товарищем по кадетскому корпусу Павлом Дохтуровым… На отряд капитана 2-го ранга Иринарха Тулубьева возлагалась задача прикрытия побережья Балтики и Рижского залива от возможных атак французских кораблей. Корабли крейсировали на линии Либава — Виндава.

…Ранним июльским утром отряд кораблей под командой Тулубьева пришел на Либавский рейд. Корабли легли в дрейф. Тулубьев осмотрел в подзорную трубу берег… «Кажется, все спокойно».

— Спустить десятивесельный катер. Торсона[52] ко мне, — распорядился он по вахте.

Через минуту-другую на шканцы спешил худощавый, молодцеватого вида мичман.

— Мичман Торсон прибыл, — доложил он командиру.

Не оборачиваясь, Тулубьев поманил мичмана.

— Пойдете на почту, ежели есть корреспонденция — заберете. Воды у нас в обрез. Возьмите все порожние анкерки и наливайтесь. В гавани будто все тихо, однако к берегу подходите сторожко. Парус не спускайте.

Командир не зря осторожничал. До берега оставалось чуть меньше кабельтова. Торсон приказал чуть потравить шкоты, чтобы сбавить ход. Катер вот-вот приткнется к пристани. Вдруг из кустов выскочили двое солдат.

— Братцы! — крикнул мичман. — Кто у вас командир?

Солдаты переглянулись и о чем-то заговорили. Только теперь Торсон разглядел на солдатах странную форму.

«Так это французы!» В тот же миг вдали, из-за сарая выскочили десятка два солдат в черных мохнатых шапках и бросились к приближающемуся катеру.

— Шкоты стянуть! — скомандовал мичман и, мгновенно переложив руль, развернул катер.

Едва катер успел повернуть на другой галс и набрать ход, с берега раздался залп, засвистели пули. Вскрикнув, повалились на банки два матроса, застонали раненые.

— Всем под банки! — крикнул мичман, зажимая рану в бедре, из которой хлестала кровь.

Матросов будто ветром сдуло. Они в один миг улеглись под банками на днище. Теперь толстые борта надежно укрыли людей от вражеских пуль. Очередным залпом продырявило парус в нескольких местах. Через минуту пули шлепались уже за кормой, падали с недолетом.

Катер, набрав ход, устремился к фрегату, удаляясь от коварного берега.

Тулубьев передал на все корабли: «Берег занят неприятелем. Отойти мористее».

В полдень на фрегате отслужили панихиду и похоронили, по обычаю, в море трех убитых матросов.

— А вы молодец, Константин Петрович, не оплошали, — похвалил командир смущенного Торсона вечером в кают-компании.

Тулубьев особенно не удивлялся. Три года назад, в пятнадцать лет, Торсон гардемарином проявил отвагу в войне со шведами и досрочно получил звание мичмана.

В тот же день Тулубьев отправил рапорт министру морских сил: «Сего месяца, 9 числа… мичман же Торсон, хотя быв ранен, однако взял сам руль и людям велел лечь под банки… солдаты, не переставая палить вдогонку, ранили под банками еще пять человек матросов…»

Друзья и товарищи по отряду поздравили Торсона. Не преминул похвалить при случае младшего товарища и Лазарев. Торсон был на шесть лет моложе.

— А ты молодец, сноровка у тебя добрая, всех нас опередил.

Судьба еще сведет их, а потом разбросает навсегда по разным сторонам России.