Лазарев

Переход в Австралию оказался на редкость трудным и неспокойным Уже при входе в Индийский океан разыгрался такой шторм, какого моряки еще не видели со времени выхода из Кронштадта. Над головой нависло зловещее сине-черное небо. Рваными клочьями неслись низкие облака. Постепенно усиливаясь, ветер развел огромную волну; с каждой минутой она становилась все размашистее и крупнее Казавшийся теперь игрушечным «Суворов» с мачтами целиком проваливался в широкие ложбины между волн и затем с трудом всползал на вспененные, клокочущие гребни… Корабль захлестывало со всех сторон С грохотом рушились на палубу целые горы воды. Дрожа как в лихорадке, валился корабль набок, и казалось, нет ему спасения… Давно уже убраны почти все паруса.

Лазарев не покидал шканцев в продолжение всего шторма Спокойно стоял он у штурвала, отдавая отрывистые приказания четырем рулевым.

Обезумевшие от ужаса Молво и Красильников да еще доктор Шеффер со стонами и причитаниями метались в своих крохотных каютах. Во всем они винили «упрямого» Лазарева, не внявшего их «мудрому» совету задержаться в Рио-де-Жанейро до лета.

Трое суток бушевал шторм и утомил всех до полного изнеможения.

Шатаясь, еле передвигая ноги, Лазарев добрался до своей каюты, грохнулся, не раздеваясь, на койку и тотчас заснул. Вестовой с трудом стащил с него сапоги и промокший плащ.

«Суворов» оказался выносливым и надежным кораблем, пригодным для самых серьезных испытаний.

После первого шторма грянул второй, но моряки успели выбраться из опасной зоны.

Куда же занесло корабль? Определились. Оказалось, что «Суворов» на параллели 44°3' южной широты и на меридиане 139° 27' восточной долготы. Моряки облегченно вздохнули. Это был район относительно спокойный, не угрожавший в зимнюю пору штормами. Отсюда путь лежал на север, к берегам Австралии.

Астрономические определения Лазарева, можно сказать без преувеличения, по своей точности сделали бы честь даже современному мореплавателю.

Вот что заносит в свой дневник Унковский при подходе «Суворова» к берегам Новой Голландии 1: «Здесь мы поверили наше счисление и взяли новое… Наша долгота разнилась (с истинной долготой) только десятью милями, а хронометр показал 30 миль севернее… Эту малую погрешность почти затри месяца (пребывания в океане, где определялись только по небесным светилам) нельзя признать за погрешность». [1 Так называлась в то время Австралия.]

Дни шли за днями. Купол ярко-синего неба над головой и неоглядная ширь океана - вот все, что видели моряки. А по ночам кругом непроницаемая черная мгла, в которой затерялся ничтожно маленький «Суворов»

Но иногда ночной океан за; орался зеленовато-нежным фосфорическим пламенем, и в первое мгновение казалось, что вот-вот вспыхнет и корабль. Это было волшебное, незабываемое зрелище! Нигде свечение моря не достигает такой силы, как в тропических морях. Корабль режет воду, отбрасывая снопы ярких искр, а позади, извиваясь, тянется длинный огненный след от бесчисленных, невидимых глазу студенистых существ - ноктилуков. Они светят подчас настолько ярко, что можно читать.

Лазарев спешил в Австралию! Там можно будет привести корабль в полный порядок и хорошо отдохнуть. «Одним мореходам понятна, - замечает Унковский, - та радость, какая ощущается после долгого плавания при виде берега, и особенно после такого затруднительного и сопряженного с большими опасностями плавания, как наше в зимнюю пору».

Но вот, наконец, и благословенная Австралия! 12 августа изрядно потрепанный «Суворов» входил в порт Джексон (город Сидней), приветствуемый жителями. Они не привыкли к посещению кораблей, тем более иностранных. Заход же русского корабля был вторым по счету за всю историю города.

Сидней - первый и старейший город Австралии. Основывая его, англичане проявили замечательную проницательность.

Развернувшаяся перед моряками панорама даже с борта корабля казалась «земным раем».

Утопая в зелени, лепились миниатюрные домики. Тысячами порхали звонкоголосые птицы разных окрасок, и крик их сливался с грохотом дробящегося вдали океанского прибоя. А на заднем плане рисовались в легкой дымке вершины Голубых гор. Живительный, напоенный ароматами воздух недаром создал славу здешнему климату, как одному из лучших в мире.

Такая природа дает возможность каждому жителю города, как замечает С. Унковский, «пользоваться плодами всякого рода в изобилии, при малом приложении трудов». Он же проницательно заметил, что Австралия «со временем сделается одним из богатейших селений англичан».

В Австралии еще не знали о грандиозных событиях, происшедших в Европе. «Суворов» первым возвестил о них. Быстро разнеслась по городу радостная весть. Люди ликовали и поздравляли друг друга. Загремели крепостные орудия, и народ повсюду приветствовал русских офицеров - и матросов. «Весь город казался в сие время счастливейшим в свете, - замечает штурман «Суворова» Российский. - Кто бы из нас мог вообразить, что на другой день нашего здесь пребывания мы проведем время с таким удовольствием!»