Лазарит

Ричард прибыл через три дня. А заодно умудрился по пути захватить шедшее в Акру сарацинское судно. Лукавые неверные попытались войти в гавань под пизанским флагом и даже, чтобы усыпить бдительность христиан, взяли на борт около двух десятков свиней — всем ведь известно, что мусульмане ни за что не прикоснутся к этим нечистым животным. И все же командиры крестоносной флотилии учуяли некий подвох в том, как при встрече в море им отвечали мнимые пизанцы. Ричард приказал кораблям сблизиться, но галера с визжащими свиньями бросилась наутек, и ее начали преследовать.

В руки крестоносцев попало немало припасов, оружия и доспехов, несколько сотен мешков зерна, а также бочки с той самой пресловутой нефтью, с помощью которой неверные уничтожали их осадные машины. Ну а свининой добрые христиане никогда не гнушались.

Таким образом, прибытие Ричарда превратилось в настоящий триумф — он ступил на берег всеми благословляемый и восхваляемый. Более тридцати его кораблей (не считая тех, что прибыли ранее, и тех, которые еще оставались на Кипре) — произвели на крестоносцев глубочайшее впечатление, окончательно затмившее десяток судов короля Филиппа.

Король Англии съехал на берег верхом на белоснежном кипрском жеребце Фейвеле, в алой мантии с золотыми львами и надетой поверх сверкающего шлема короне. Он выглядел воплощением одержанных и грядущих побед. За ним следовало множество облаченных в броню рыцарей, причем каждого из них сопровождали оруженосцы, латники-пехотинцы и слуги. На кораблях флотилии прибыли также оружейники, повара, конюхи, копейщики, лучники, и их было множество! Мощь воинства крестоносцев возросла неизмеримо. Теперь-то неверным больше не на что надеяться!

Первым делом английский король направился к ожидавшему его Филиппу, и на глазах ликующих крестоносцев оба монарха сердечно обнялись. Затем они, стремя в стремя, двинулись через лагерь, и Филиппу было непросто сохранять на лице улыбку, когда со всех сторон звучало только одно имя: «Ричард! Ричард! Да здравствует неустрашимый Ричард Львиное Сердце!»

Мрачным оставалось и лицо Конрада Монферратского, заметившего, что вплотную за Плантагенетом следует его соперник Гвидо де Лузиньян. Были здесь и обрядившийся в новый плащ, сияющий улыбкой Генрих Шампанский, и маршал тамплиеров Уильям де Шампер, и Балдуин Антиохийский, и множество иных вельмож и прелатов. Их также громогласно приветствовали, а герцог Гуго Бургундский, словно не замечая сдержанности своего сюзерена, выехал навстречу Ричарду, и оба воина обменялись крепким рукопожатием.

Все — французы, бургундцы, германцы, испанцы, датчане и итальянцы — спешили взглянуть на прославленного короля-полководца, вознося ему неумеренные хвалы. Повсюду гремела музыка, слышались приветственные возгласы, сливавшиеся в неумолчный рокот, а со стен осажденной Акры за этим ликованием молча следили приунывшие сарацины.

— Да пребудет с нами милость Аллаха, ибо к кафирам явился их прославленный воин — Мелик Рик! — передавалось там из уст в уста.

Проезжая по лагерю, Филипп в какой-то миг тронул английского Льва за локоть:

— Дорогой кузен, с вами прибыло такое множество людей, что я, право, даже не представляю, где вы сможете разбить свой стан. Мы и без того обитаем здесь в величайшей тесноте и скученности!

— Как это где? — расхохотался Ричард, оглядывая окрестности: — Мы разобьем лагерь вон там! — Он указал рукой в латной перчатке на побережье к северу от Акры.

— Но это невозможно, Ричард! Вы разве не видите на склонах холма шатры нашего врага Саладина!

— Что ж, значит, ему придется потесниться!

На протяжении целого дня люди английского короля разбивали лагерь на скалистых террасах холма, натягивали полотнища шатров и палаток, устраивали коновязи и костровые ямы, где на угольях жарились целые свиные туши и варились котлы похлебки. Ибо Ричард повелел за свой счет угостить всех крестоносцев. Как было не прославлять его за это? А шатры лагеря Саладина и впрямь были поспешно сняты и установлены на гораздо большем расстоянии от Акры. У сарацин здесь было слишком мало людей, чтобы сдерживать напор вновь прибывшего воинства. И выходило, что Ричард, едва появившись здесь, уже заставил неверных отступить! Ура! Ура! Слава непобедимому Ричарду!

Весь день и всю ночь в лагере царило невероятное оживление. Люди веселились, пили и ели до отвала. В просторном шатре Ричарда шел пир для военачальников, взрывы смеха и музыка слышались оттуда далеко за полночь. Казалось, напади Саладин сейчас, ему непременно удалось бы ворваться в лагерь крестоносцев. Но несмотря на праздничное ликование, охрана была удвоена по сравнению с обычной, а рыцари с эмблемами Плантагенетов регулярно обходили внешние укрепления, что-то помечая на пергаменте и переговариваясь с часовыми. Лазутчики, сновавшие вокруг лагеря, донесли об этом султану, и Саладин отказался от вылазки, решив дождаться более удобного случая.