Лазарит

— Бог ты мой! Генрих, как ты умудрился выжить в этом пекле? — дивился Ричард, пока они спускались по каменистой запыленной тропе к главному лагерю.

— С Божьей помощью, — усмехнулся молодой граф, но не стал уточнять, в чем она заключалась.

Но вскоре Ричард и думать забыл о жаре и духоте. Он смотрел, изучал, запоминал, сопоставлял.

Огромный город-крепость Акра золотистой громадой возвышался на морском побережье. Он был красив, несмотря на потеки смолы на стенах из светлого камня и разрушения от ядер осадных машин. Акра располагалась на просторном мысу треугольной формы, далеко выступающем в море. Со стороны суши ее защищали могучие стены и оборонительные башни, самой высокой и мощной из которых была та, которую крестоносцы прозвали Проклятой. Не ней было немало отметин, причиненных обстрелом, и тем не менее она производила впечатление неприступной. Прямо напротив башни располагались главные осадные машины — как действующие, так и строящиеся. Там по-прежнему шла работа: стучали топоры, с помощью блоков мастера поднимали и устанавливали на место толстые брусья новой штурмовой башни.

Ричард, оглядев все это, произнес лишь одно слово: глупость.

— О чем вы, государь? — недоуменно переспросил Генрих Шампанский.

— Обо всем. Смотри, строители осадных башен трудятся полуголыми. А если случится вылазка сарацин? Сколько времени им понадобится, чтобы облачиться в доспехи? Сколько падет от стрел, не имея защиты?

— Но ведь жара, ваше величество!

— Тсс-с! Пока мы тут околачиваемся, зови меня просто Диком.[126]

Генрих по-мальчишески рассмеялся и для убедительности, зная, что в эту минуту славный малый по имени Дик не обидится, попытался подставить ему подножку… но тут же сам едва не полетел в канаву — с такой ловкостью отбросил его ногу король.

Ричард Львиное Сердце обычно прост и приветлив, но злоупотреблять его простотой и добродушием не стоило — всегда следовало помнить, что имеешь дело со Львом. Поэтому граф оставил шутки и принялся подробнейшим образом отвечать на вопросы, которыми его засыпал король. Где расположена резиденция Саладина? — спрашивал Ричард, и Генрих указывал на желтые знамена, развевавшиеся на вершине Кизанского холма, покрытого зарослями мастикового дерева и можжевельников, откуда хорошо просматривалась вся окрестная равнина. Однако главная ставка султана находится в другом месте: на высокой горе, которую сарацины называют Каруба. Есть и еще одна — на горе за заливом, ближе к Хайфе. Ричард мрачнел, задумывался: крестоносцы, собравшие небывалое по численности в истории крестовых походов войско, ютятся на пятачке под стенами города и еще не отвоевали ни пяди земли, на которой так вольготно чувствует себя Саладин.

Затем король обратился к графу с просьбой пояснить, как располагаются войска султанских эмиров.

В течение года, проведенного в Святой земле, Генрих Шампанский прекрасно изучил обстановку вокруг Акры и мог с мельчайшими подробностями указать места лагерей племянника Саладина Таки ад-Дина, эмира Мосульского, военачальника Аз-Захира, брата султана Малика аль-Адиля, Асад ад-Дина и старшего сына Саладина принца аль-Афдала.

— Как это ты умудрился запомнить такое множество басурманских имен? — расхохотался Ричард и тут же перешел к диспозиции христианского лагеря.

Самый крупный и многолюдный стан здесь принадлежал Филиппу Французскому: издали был виден его большой голубой шатер с королевскими лилиями, там же громоздились огромные осадные орудия. Союзник Филиппа Конрад Монферратский располагался неподалеку от ставки самого Ричарда, рядом с лагерем тамплиеров. В ответ на замечание Ричарда, что палатки в стане Конрада весьма немногочисленны, граф Генрих пояснил, что под Акрой вместе с Конрадом лишь незначительная часть его сил — основное воинство маркиза находится в Тире. Однако под началом Конрада находятся остатки армии покойного императора Фридриха Барбароссы. Там же резиденция его родича — герцога Леопольда Австрийского. Но несмотря на то, что флаг, развевающийся над ней — белый с большим черным орлом, — самый большой в лагере осаждающих, людей там совсем мало.

Продолжая осматривать позиции крестоносцев, Ричард и его спутник достигли южной части лагеря, где разбил свои шатры и установил осадные орудия король Гвидо де Лузиньян. Стан де Лузиньяна отличался порядком, во всем была видна твердая рука предводителя, однако король обратил внимание на множество мертвых тел, спеленутых саванами. Специально отряженная команда спешно хоронила их в болотистой низине близ узкой, петлявшей среди тростников речки Вилы.

— Поветрие, — с горечью пояснил королю Генрих. — Эту болезнь называют арнольдией, от нее в лагере гибнет не меньше людей, чем от стрел сарацин.