Лазоревый день. Книга первая (СИ)

— Ишбит, ты лапочка! Теперь эту рыбку нужно поджарить и отдать нам. Понимаешь? Как вы их готовите? Не сырыми же едите? — Догадавшись, она показала пальцем на рыбину и на факел над головой: — Огонь. Жарить.

— Эррше? — изумилась туземка. — Русит сс-харра эррш-дха-рсак?

— Да, что-то вроде этого.

Ишбит выглядела настолько удивлённой, что и Орелик засомневалась в том, что правильно улавливает смысл беседы. Неожиданно хозяйка дворца отступила назад, склонила голову набок, озабочено произнесла:

— Кхир харр-ра эррш-дха-рсак. Шусса!

Она обернулась к подручным, приказала что-то. Немного помедлив, один из волосатиков грохнулся на землю, дёрнулся, замер, вывалив язык и задержав дыхание. Демонстрация была достаточно красноречивой.

— Шусса! Дади шус, Русит шус! Русит, Дади рр-харра орче.

Ишбит внимательно осмотрела растерянно замерших людей., махнула рукой. Волосатик, сжимавший рыбину, тут же развернулся, бросился выполнять распоряжение. Поняв, что вожделенный обед не состоится, Орелик заорала, уцепившись в решётку:

— Ты дрянь лупоглазая! Издеваешься, да?!

Вспышка ярости была такой неожиданной, что Давид остолбенел на минуту. Затем подскочил, попытался обнять подругу за плечи, успокоить:

— Руся, ну ты что? Может, для них рыба ядовита. Ты же видела!

— А на кой они тогда её ловят?! Дрянь, ещё издевается, — Русана оттолкнула руки Давида, шагнула к травяному ложу, завалилась, отвернувшись спиной к наблюдательнице. Пробормотала мстительно: — Ладно, больше я в рот ничего не возьму. Ни крошки!

Ароян огорчённо вздохнул. Яростная вспышка девушки омрачила радость от установленного контакта. Он не понимал причину этой ярости. Подумаешь, ещё одну ночь проведут голодными! Не сегодня, так завтра они смогут объясниться.

Сам он готов был попробовать и «орче», так настойчиво предлагаемое Ишбит. Лишь непреклонная позиция подруги не позволяла этого сделать. Они вдвоём противостояли миру туземцев. Или уже не противостояли? Между мирами строился мостик. Теперь следовало не торопясь, постепенно преодолеть непонимание. Прежде всего убедить Ишбит, что она ошибается, что туземный рацион не годится для людей… Или убедить Русану, что ошибается она, и человеческий организм способен подстроиться под местную кухню.

Давид не знал, которую из женщин убедить будет легче, и отложил решение задачи до завтра.

* * *

Проснулся он оттого, что Русана тихонько тыкала в бок:

— Дад!

— Что случилось?

Ароян удивлённо приподнялся, оглянулся. Судя по всему, до рассвета оставалось часа два-три. Тонкий серпик малой луны висел над чёрной полоской леса за городом, дворец заснул, погасив окошки-«иллюминаторы». Темноту ночи разрывал только свет факелов под навесом.

— Есть хочу, — капризно шепнула девушка.

— Я тоже.

— Я хочу немедленно! Пусть вернут нашу рыбу. Она мне снится! Закрою глаза: вот, нате, румяная, поджаренная на углях. Помнишь, как мы пекли?

Картинка услужливо возникла перед глазами, и рот тут же наполнился слюной. Давид досадливо дёрнулся — зачем себя растравливать? Вздохнул.

— Не дадут. Слышала, что «царица» сказала? Шусса.

— Да пошли она в задницу, дура шестигрудая! Давай попробуем у этой выпросить? — Русана мотнула головой в сторону наблюдательницы, что сидела сейчас в кресле. По ночам Ишбит не дежурила, уступая вахту помощницам. — Ты запомнил все их слова? Знаю, запомнил, ты же навигатор. Попроси жареную рыбу. Только не говори, что мы её съесть хотим.

— Для чего тогда? Что они, идиоты, по-твоему, не догадаются?

— А ты попробуй!

Ароян был уверен, что затея Русаны глупая и бесполезная. Но она всё канючила и канючила, заставив в итоге уступить. Он нехотя поднялся, подошёл к прутьям клетки. Аборигенка мгновенно насторожилась, напряглась. Давид поспешно сложил губы в трубочку, спросил:

— Эррш-дха-рсак? — Махнув рукой в сторону подруги, уточнил: — Русит — рсакху.

Он не был уверен, что произносимые звуки несут тот смысл, который он в них вкладывал. Но кое-какой эффект его фраза всё же возымела. Туземка замерла, смешно, почти по-человечески открыв маленький ротик. Затем быстро затарахтела. Речь её была куда менее внятной, чем у Ишбит, вычленить отдельные слова не получалось, разве что «рсак», «рсакху». Кажется, она допытывалась, в чём причина такой странной просьбы. Давид повторил настойчиво:

— Русит — эррш-дха-рсак!

Диалог без понимания длился минут пять. Ароян уже собирался отступить, но тут и Русана решила прийти на помощь. Встала рядом и, постучав себя пальцами в грудь, старательно выговорила:

— Эррш дха рсакху! Для Русит. Для меня, поняла?

Она буквально испепеляла маленькую туземку взглядом. Та съёжилась, ещё быстрее начала что-то отвечать. Орелик тут же перебила её: «Эррш дха рсакху!» И каждое возражение туземки мгновенно натыкалось на эту заученную фразу. Женщина замолчала, затравленно покосилась на тёмные окна дворца. «Наверняка побежит советоваться с Ишбит», — догадался Давид. Это было очевидным решением, но наблюдательница почему-то выбрала другое. Тихо отдала распоряжение волосатику, и старательно растягивая слова, прокрякала:

— Кох Русит эррш-дха-рсак. Русит рр-грух-ра.