Лазоревый день. Книга первая

— Посмотреть нельзя?

— Нельзя. Они слишком плохие. Я не умею правильно передавать айри словами. В Джасжарахо хранится много хороших стихов, лучше прочитай их.

— Ишбит дала мне эту книгу, — Ароян развернул на коленях старую рукопись. — Это хорошие стихи? Сага о девушке Тайриш.

— О Тайриш? Ишбит хочет, чтобы ты прочёл это?! Почему?

Тассит явственно вздрогнула, услышав имя героини. Нерешительно потянула листочки к себе, пробежала глазами по странице. Давид удивлённо переводил взгляд с рукописи на собеседницу.

— Что-то не так?

— Да, это она. Самая старая книга, какую я видела. Каждый рой пишет свои книги, но самые лучшие из них орайре переписывают для всего племени и дарят Первым Матерям в дни Кхи-охроэс. Эту принесла в Джасжарахо первая со-ртох тирча.

— Сколько же ей лет? — Давид недоверчиво потрогал желтоватые, гладкие на ощупь страницы.

— Точно не знаю. Может быть, шестнадцать хисов, или тридцать два. Или сорок восемь. Трудно измерить время, оно не оставляет следов.

В восьмеричной системе счисления кхиров хисом называли двухсотпятидесятишестилетний период, наибольший именованный временной промежуток. Ароян мгновенно перемножил. Даты получались абсолютно нереальные. Рукопись, которую он держал в руках, уже была очень старой, когда древнейшие цивилизации Земли лишь зарождались. «Время не оставляет следов»… Вряд ли кто-то из его соплеменников согласился бы с таким утверждением.

Тассит заметила недоверие на лице Давида, поняла его по-своему:

— Это бумага ртаари, она не такая, как ткань фэху. Не горит, не стареет. Лучшие книги пишут на ней. — Она помолчала. Затем добавила: — Книга о Тайриш — самая лучшая. И самая страшная! Мало кто из арт решались начать её, и только Ишбит дочитала до конца. Она ведь обязана, как Первая Мать.

— Что же в ней такого страшного? По первым страницам не скажешь, — новость Давида заинтриговала. Положим, в возрасте рукописи он сильно сомневался. Но в её ценности — нисколько.

— Ты ещё плохо знаешь наш мир и наш язык.

— А сама ты читала?

— Начинала… Я не успела прочесть до конца.

— Давай будем читать вместе. Заодно объяснишь вещи, которые я не понимаю.

Неожиданно Тассит смутилась.

— Читать такую книгу вдвоём? Это… будет не легко. Мне нужно подумать.

Фраза звучала более чем загадочно.

* * *

После обеда Давид обычно часик-другой валялся на мягком матрасе в спальне. Виталинский день был куда длиннее привычного, и неторопливое, вязкое время этого мира постепенно приучало к своему ритму. Но в этот раз сиесту прервали на середине.

— Дади, ты не спишь? К тебе можно?

Ароян огорошено уставился на маячащую за полупрозрачной занавесью тень. Спохватившись, натянул тунику.

— Заходи.

Тассит скользнула в комнату, осторожно присела в полуметре от него. Выпалила:

— Я согласна!

— На что? — не сообразил сразу Давид

— Согласна читать вместе историю Тайриш.

Давид облегчённо выдохнул, разгоняя стаю дурацких мыслей, заполнивших было голову.

— Отлично. У меня уже появились вопросы. Только схожу умоюсь, чтобы соображать лучше.

Читать вдвоём оказалось гораздо легче. Интересней и… безопасней. Тассит служила чем-то вроде заземления, принимая на себя эмоциональный поток, а Давид мог оставаться бесстрастным исследователем. И наблюдателем — очевидно, что фантазии героини повествования находят отклик у читательницы. Теперь Ароян понимал, чем были вызваны колебания Тассит. Вот только ничего страшного в повести он пока не находил.

* * *

Следующим утром с запада набежала тучка, пролилась коротким, но достаточно бурным дождём над ц’Аэром. Мокрая листва не располагала к лесным прогулкам, но у смотрителей нашлось занятие поинтереснее. Они разбирали сцену танца в небесном дворце. По мнению Давида, слишком туманную и невнятную.

— Подожди, я так и не понял! По каким признакам ртаари выбирают себе орайре? Тайриш была самой красивой девушкой Хестраго. Но как же Избранные других роёв? Они уступали ей в красоте? Об этом ничего не говорится.

— Дади, ты не понял! Красота роли не играет. Всё дело в арше.

— Арше? Я думал, вы все любите королев. Всех королев, разве не так?

— Так. Но цвет арше различен. У орайре он должен полностью совпадать с цветом её ртаари. Иначе резонанс не получится.

Давид обречённо покачал головой. Трудности перевода вновь заводили в тупик.

— Давай-ка сначала. Цвет, резонанс — о чём мы говорим? Насколько я понял, орайре не только служительницы во дворце, они вдобавок и наложницы?

— Нет, не так! Арше орайре это пища ртаари, источник их силы и жизни. Это самое высшее счастье…

— Угу. — Разговор начинал съезжать в махровую мистику, поэтому продолжать тему смысла не было. И так ясно, что королевы беспощадно эксплуатируют психику подчинённого народа. — У людей тоже имелось нечто подобное. Жрицы, монахи, «христовы невесты». Только наши боги были не столь телесны. И не столь строги. Они хотя бы оставляли свободу выбора.

— Разве ртаари мешают тебе выбирать? Каждый волен прокладывать путь жизни по своему усмотрению.

— Вот как? Разве, оставляя меня здесь, спрашивали моего желания?

Тассит опустила глаза. Тихо прошептала:

— Ты хотел бы уйти в Джасжарахо?