Лазоревый день. Книга вторая (СИ)

— Мы сами себя уполномочили. В любом сообществе должен быть лидер — самый сильный, самый умный, самый решительный. Когда человечество населяло одну единственную планету, наша держава взяла на себя это бремя и продолжает нести его. А согласны остальные с этим или нет — дело десятое.

Давид вглядывался в пылающие глаза, в смуглое скуластое лицо за прозрачным пластиком маски. Несомненно, Кэри искренна в своих убеждениях. Когда-то он тоже был уверен, что путь, который избрала его держава, наилучший. Хотя, разумеется, говорить о евроссийских ценностях на Новой Европе было принято с каплей здоровой иронии. От фанатизма, проступающего за словами этой женщины, становилось жутко. Как можно спорить с человеком, априори знающим, что его мнение — единственно истинное?

Должно быть Кэри решила, что возразить оппоненту нечего. Гордо выпрямилась, отвернулась, пошла к двери. Когда её пальцы легли на панель замка, Давид всё же окликнул:

— Эвелин, ещё один вопрос! Прошу, не подумайте, что я хочу оскорбить ваши религиозные чувства. Просто мне нужно это знать. Бог, в которого вы верите, — он был создан людьми и только для людей? Или это люди его творенье? И, возможно, не только люди?

Кэри на несколько секунд застыла. Затем, не оборачиваясь, вышла.

Эвелин надеялась, что пентотал поможет вытянуть из Арояна гораздо больше того, о чём собирались допрашивать Мердок и Байярд, поэтому и упомянула перед допросом о ртаари. Но её задумка не оправдала себя — руководство услышало лишь то, что хотело услышать. А ведь в словах потерявшего контроль над потоком сознания «робинзона» было немало интересного. Например, его рассуждения о древней цивилизации Южного континента. Сам Ароян давно отказался искать разгадку происхождения небесного дворца. Но почему не предположить, что эта гипотеза верна? Что если кхиры действительно потомки давно исчезнувшей цивилизации? И ртаари хранят в своём дворце остатки этого наследия. Какие тогда сюрпризы ожидают новых хозяев планеты?

Кэри так и не смогла уснуть после допроса, размышляла над всем этим. Чем дальше, тем призрачней выглядела ферма по разведению безропотных двуногих «коровок». Узкая, не шире корабельной каюты комнатушка-спаленка жилого бокса давила, мешала дышать. Эвелин с трудом дождалась, когда бесконечная ночь закончится, оделась, вышла наружу. Долго стояла у ограды из двух рядов колючей проволоки, между которыми дрожала едва различимая стена силового поля. Смотрела, как из угольной черноты за периметром начинают проглядывать контуры деревьев, отроги горной цепи. Смотрела на чужой мир, непонятный, затаившийся, будто ждущий, когда незваные пришельцы нанесут первый удар. И ошибутся.

Шакх смотрел на неё. Ощущение было столь явственным, что мороз по коже продирал, а рука невольно тянулась к бедру, хоть кобуры с бластером сейчас нет. Где-то глубоко на дне сознания Эвелин шевельнулась мысль, что Диллард и Вардеман поступили не так уж и глупо, предпочтя заточение в комфортабельных и безопасных подземельях Центральной Базы. Она тут же разозлилась на себя. Что это, страх неизвестного? Но она же косморазведчик!

Ближе к вечеру хлынул ливень, за час превративший всю территорию базы, не покрытую слоем пластбетона, в чавкающее липкое месиво. Он шёл всю ночь и следующий день, заставляя пришельцев прятаться в свои стальные норы. Такого долгого и обильного дождя Эвелин видеть не доводилось. Даже страшновато делалось, хоть и знала, что явление сезонное, для этих мест обычное. Концентрация влаги в воздушных слоях, движущихся с юго-запада, достигла критического уровня.

Поужинав, она заставила себя выйти наружу. Дел там никаких не было, просто хотелось проверить, повторится ли вчерашнее ощущение взгляда. Прошлёпала к кромке бетонного поля, остановилась, осмотрелась по сторонам. До сумерек было ещё далеко, но для людей рабочий день закончился, пусто вокруг. Струи воды хлестали по куполам боксов, по флаерам и ракетоплану, по бетону, по голой земле, собирались в лужи, текли ручьями вниз по склону.

Шакх ждал её. Лишь секунду назад ничего не было — и вновь изучающий взгляд. Он не просто рассматривал, а пытался проникнуть в сознание, прочесть мысли. Не выдержав, Эвелин закричала в мокрую серость за проволочной стеной:

— Эй, я не боюсь тебя! Ты слышишь? Не боюсь, и ты меня не остановишь!

— Эва!? Что случилось?!

Кэри резко обернулась. От площадки с флаерами неслась Вонда, сдёргивая на ходу предохранитель бластера. Эвелин стало неловко за импульсивную вспышку, так похожую на истерику.

— Ты кого-то видела за периметром? Туземцы? — Маккейн испугано вглядывалась в серо-зелёную листву леса, судорожно сжимала в руках оружие.

— Нет, успокойся. Это я так… — Кэри постаралась улыбнуться. Но Шакх продолжал следить за ней, поэтому, поколебавшись, она спросила: — Вон, у тебя не бывает ощущения пристального взгляда, когда выходишь наружу?

Маккейн недоуменно посмотрела на неё. Пожала плечами.