Лазоревый грех

Кладбище Линдел было современным заведением, где надгробные камни невысоко поднимаются над землей, а цветы высаживать не разрешается. Поэтому здесь легче косить газоны, но местность получается гнетуще пустой. Одна только плоская земля и продолговатые контуры в темноте. Пусто и безлико, как на обратной стороне луны, и примерно столь же жизнерадостно. Нет, по мне так лучше кладбище с гробницами и склепами, с каменными ангелами, рыдающими над портретами детей, Матерь Скорбящая, молящаяся за нас всех, подняв глаза к небу. Кладбище должно как-то напоминать прохожим, что на свете есть небо, а не только дыра в земле, заваленная камнем.

Я приехала поднимать из мертвых Гордона Беннингтона, потому что страховая компания «Фиделис» надеялась, что смерть его была самоубийством, а не несчастным случаем. На карту была поставлена многомиллионная страховая премия. Полиция определила смерть в результате несчастного случая, но «Фиделис» не хотела соглашаться. Компания предпочла выложить мой довольно существенный гонорар в надежде сохранить миллионы. Моя работа стоит дорого, но не настолько. Учитывая, сколько в противном случае предстояло потерять, это могло окупиться.

На кладбище собрались три группы машин. Две из них стояли не менее чем в пятидесяти футах друг от друга, поскольку и миссис Беннингтон, и Артур Конрой — главный юрист компании «Фиделис» — имели каждый на руках судебное постановление о запрете на контакты друг с другом. Третья группа состояла из двух машин, припаркованных между двумя первыми. Полицейские машины, одна с мигалкой и опознавательными знаками, другая — без. Не спрашивайте меня, откуда я знаю, что вторая — тоже полицейская. Ну вот такой у нее вид.

Я припарковалась чуть позади первой группы машин и вылезла из своего новенького с иголочки джипа «Гранд-Чероки», купленного в основном на деньги, полученные за мой покойный джип «Кантри-Сквайр». Страховая компания не хотела оплачивать мою претензию — не верили, что машину сожрали гиены-оборотни. Посылали своих людей делать фотографии, обмерять и смотреть пятна крови. В конце концов они заплатили, но полис мне уронили существенно. Я теперь выплачиваю месяц за месяцем другой компании, которая даст мне полный полис — если только я смогу не угробить еще одну машину в течение двух лет. Шансы на это хилые. И мои симпатии — на стороне семьи Гордона Беннингтона. Да и кто мог бы симпатизировать страховой компании, которая жмется заплатить вдове с тремя детьми?

Ближайшие ко мне автомобили, как выяснилось, принадлежат «Фиделис». Ко мне подошел Артур Конрой, вытягивая руку для приветствия. Он был самого высокого роста из тех, когда человека еще можно назвать коротышкой. Редеющие светлые волосы мобилизованы расческой на прикрытие лысины, будто они и в самом деле могли ее скрыть, большие серые глаза — в обрамлении серебряной оправы очков. Будь у него брови и ресницы чуть потемнее, глаза были бы лучшей его чертой. Но они были так велики и не украшены, что он даже чуть напоминал лягушку. Впрочем, быть может, я пристрастна из-за своей нелюбви к страховым компаниям. Быть может.

Конроя сопровождала почти сплошная стена мужчин в темных костюмах. Я пожала ему руку и поглядела за его плечо на двух шестифутовых с довеском ребят.

— Телохранители?

— Как вы узнали? — выкатил глаза Конрой.

Я пожала плечами:

— По их виду, мистер Конрой.

Я пожала руку еще двоим представителям «Фиделис», а телохранителям руку протягивать не стала. Они вообще-то рукопожатиями не обмениваются, даже если предложить. Не знаю — то ли чтобы не разрушать образ крутого парня, то ли чтобы не занимать руку. В общем, я не предложила, и они тоже.

Однако темноволосый, почти такой же в плечах, как я в длину, улыбнулся.

— Значит, вы — Анита Блейк.

— А вы?

— Рекс. Рекс Кандуччи.

Я приподняла брови:

— Рекс — это настоящее имя?

Он засмеялся — взрывом того смеха, которым так любят смеяться мужчины, особенно насчет женщин.

— Нет.

Я не стала спрашивать, какое настоящее имя — наверное, что-то неподходящее, вроде Флоренс или Рози. Вторым телохранителем был молчаливый блондин, глядящий на меня маленькими светлыми глазками. Мне он не понравился.

— А вы? — спросила я.

Он мигнул, будто мой вопрос застал его врасплох. Обычно люди не замечают телохранителей — одни от страха, другие просто не знают, что с ними делать, потому что никогда ни одного не видели, а третьи — потому что видели и относят их к мебели, на которую не обращаешь внимания, пока она не понадобится.

— Бальфур, — ответил он после некоторого колебания. Я подождала, но он ничего не добавил.

— Бальфур — только имя? Как у Мадонны или Шер? — спросила я.

Он прищурился, плечи напряглись. Слишком его легко раздразнить. Он уставился на меня зловеще сверху вниз, но был он всего лишь быком. Выглядит внушительно и знает это, а больше, пожалуй, и ничего.

— А я думал, что вы выше, — вмешался Рекс. Он сказал это шутливым радостным голосом, как полагается при знакомстве.