Лазоревый мундиръ II: Смертоцвет

— Озоруют оне, — сказал он Герману со вздохом. — Хоть бы вы их уняли. Позавчера заспорили, кому пол в казарме мести, так чуть всю начисто не разнесли, нам с ефрейтором вмешиваться пришлось. А то на днях принялись чародейными стрелами яблоко с крыльца сбивать, так один выстрел в нашу будку прилетел. Хорошо, ефрейтор Макаров по нужде отошел, а то б его убило. Сказали бы вы им, что нечего магией направо-налево кидаться-то. Опасно, да и беспокойно. Неровен час кто узнает, чего хорошего?

— Поговорю, — вздохнул Герман. — Но что я могу, кто я им?

— Как так, кто? — удивился вахмистр. — Вы им барин. Они вас слушаться обязаны.

— Да вы ж знаете, — Герман пожал плечами. — Барин-то я им только на бумаге, а так-то никакой магической власти у меня над ними нет.

— Ну, так что ж? — вахмистр усмехнулся в усы. — По мне, так мужик барина должен слушаться и без всякой магии. Вот, моему Гришке на днях в гимназии рассказывали, были такие времена, когда никакой магии не было, а мужики бар и тогда слушались. Стало быть, можно и так.

— Ну, я попробую, — Герман улыбнулся ему и пожал руку.

Едва он миновал проходную, как почти сразу же на дорожке ему попался Митрич, наполовину седой бывший мастер стекольного цеха, а нынче — староста села, выбранный Германом за рассудительность и спокойствие. Когда он первый раз после памятных событий в Залесском беседовал с его обитателями, почти все они или отчаянно ругались или затравленно смотрели на него, выпучив глаза и изредка вставляя фразу-другую, словно через силу. Митрич же говорил обстоятельно. Казалось, случившееся не очень-то его и шокировало.

— Здорово, барин, — взмахнул он рукой. — Давненько тебя не видать было. С чем пожаловал?

— Да вот, проведать вас, — ответил Герман. — Узнать, все ли в порядке.

— Какое там, в порядке, — вздохнул Митрич. — Скука одолела. Ни работы нет, ни развлечения какого. Сидим и сидим тут, арестанты в остроге веселее живут. Хоть бы водки, что ли…

— Да вам же выдают?

— Да чего они выдают? По рюмке в день за обедом. Это ж разве выдают, этаким тоску не зальешь.

— Ну, сильно-то ее заливать тоже не дело, — Герман покачал головой. Ему вдруг представилось, что будет, если здешние обитатели, способные призывать дворянские шпаги и чародейные стрелы, напьются допьяна. Лучше было бы в это время рядом не находиться.

— Оно так, — снова вздохнул Митрич. — Да ведь скука смертная. А с водкой еще бы куда ни шло. Может, уговоришь их, барин, а? Бога бы за тебя молили.

— Уж и так вахмистр на вас жалуется, — произнес Герман. — Зачем в будку стреляли-то?

— Да это Егорка с Никишкой, я уж им выволочку сделал. Дело-то молодое, а тут ни баб, ничего. Ну и бесятся парни, что с них возьмешь.

— Ты уж постарайся, чтобы этого больше не было, — сказал Герман внушительно. — От жандармов жалобы тоже без надобности. Давай так, если в другой раз приеду, а на посту мне скажут, что вы магию попусту не творили, и никаких на вас жалоб нет, тогда устрою вам водки побольше.

— Тяжело, — проговорил Митрич задумчиво. — Я бы сам-то магию эту… глаза б мои не видали, а ребят удержать тяжело будет. Молодые же, все им интересно. Ну, да попробую.

— Попробуй, попробуй, — Герман кивнул. — Если надо, моим именем скажи, что, дескать, хозяин здешний настаивает, и что он обещает…

— Ты, барин, вот что пойми, — произнес с расстановкой Митрич. — Мы тебя ведь об этом обо всем не просили. Да, если бы не ты, нас бы тогда, наверное, черти на куски разорвали. Это так. Но, а сейчас-то что? Сейчас мы сидим и ждем, когда нас эти дружки твои в мундирах на куски разорвут. Сильно это лучше, как ты думаешь?

— Вас никто не разорвет, — произнес Герман, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности. — Если бы вас хотели убить, то уже бы убили.

— А если бы не хотели, то уже б отпустили, — вздохнул Митрич. — Вы там, баре, просто не решили еще. А мы тут сидим, каждый день смерти ждем. Знаешь, каково?

— Я клянусь вам…

— А ты, барин, не клянись! Нешто я не понимаю, что ты не все можешь сделать, что ты для них тоже сошка мелкая. Я-то верю, что ты добра желаешь, да черта ли нам от твоего желания! Бежать нам надо, бежать…

Он вдруг осекся и испуганно посмотрел на Германа, сообразив, что сболтнул лишнего.

— Не надо вам бежать, — Герман помотал головой. — Тогда они вас… под землей найдут. Тогда точно вам конец. Я, может быть, еще как-то смогу это все уладить. На службу вас принять, может быть.

— К вам, что ли, в жандармы? — Митрич усмехнулся.

— А хоть бы и к нам… Нам всегда толковые люди нужны. Пойдете в арестный взвод или еще куда.

— Да болтовня это все, барин, ты ж сам понимаешь, — Митрич прочистил горло и сплюнул на землю. — Все это большие люди будут решать, не тебя чета.

— Я теперь тоже большой человек, — ответил Герман. — И вы. Мы все теперь большие люди. Настают, Митрич, другие времена. Совсем другие.

— Твоими, барин, устами да мед бы пить, — Митрич вздохнул, закашлялся и снова сплюнул.