Лазурь

На следующий день Аня выровняла свой прежний маршрут, взяв курс, как и раньше, на восходящее солнце, точнее, на участок неба, светлевший каждое утро первым. Лес казался бесконечным и прятал горизонт за высокими густыми хвойными кронами. Изредка поглядывая в серую высь, девушка все больше скучала по солнцу и надеялась разглядеть среди сплошных туч хоть крошечный кусочек синего неба. Казалось, она бродит по Зоне уже целую вечность, а привычный цвет неба – всего лишь плод воображения. Существуют лишь облака: высокие, низкие, густые и не очень, бледные и темно-серые, неподвижные и гонимые ветром. Мир, состоящий из деревьев, окутанных облаками, дымом и туманом.

Если бы Аня наблюдала это из окна своей квартиры, сидя в уюте и сытости, то на нее накатило бы уныние, сонливость или даже вялость. Она сделала бы себе чаю и постаралась не покидать дом в такую погоду. В общем, вела бы себя как любой искушенный комфортом городской житель. И это было бы нормально.

Здешней Ане некогда предаваться отдыху и сну. Ее обувь не просыхает уже третий день, а все, что занимает мысли, – движение и поиск еды. И это тоже нормально.

К первым двум шатающимся зубам прибавилось еще три или четыре. В точном количестве Аня не была уверена, так как проверить могла только на ощупь – ей казалось, что шатаются все. Иногда десны кровоточили, и девушка чувствовала знакомый привкус, напоминавший о жутких минутах в том доме незадолго до потери сознания. В какой-то момент ее посетила мысль, что на самом деле она умерла, не отключилась на несколько часов, а умерла и сейчас бродит по некоему аналогу Чистилища, и все, что с ней происходит, это своего рода испытания, наказание за грехи или вроде того. Интересно, есть ли в мифологии что-то похоже на это? Ад? Тартар? Аня вдруг поняла, что не помнит, кроме этих двух, никаких аналогов загробных миров, хотя самой мифологией интересовалась, пусть и недолго. Вроде что-то похожее было у северян? Нет, там был лед и вечный холод. В классическом аду везде огонь… с другой стороны, за последнее время девушка успела пройти и огонь, и жутких монстров, и невидимый лабиринт, и многие другие ужасные ловушки. Чем не обитатели какого-нибудь Чистилища? Реальные, настоящие, а не выдумки и народный фольклор. Ад на земле. Аня пошла на экскурсию в Ад и теперь останется здесь…

«Ничего подобного! До сих пор у меня все получалось: обходить аномалии, избегать зверей, выбираться из ловушек. Из Зоны я уж как-нибудь выйду!»

К полудню девушка в противогазе вышла к берегу небольшой узкой реки, извивавшейся между пологими берегами, скрытыми зарослями прошлогоднего тростника и влаголюбивых сорняков. Река относилась к той категории водоемов, которые пересыхают, как только приходит настоящее потепление, и вновь наполняются с первым же дождем. Сквозь чистую воду хорошо просматривалось дно, местами поросшее косматыми водорослями. Густая бурая растительность плавно покачивалась в такт медленному течению.

Ане пришлось идти вдоль шуршащей стены из стеблей. Несмотря на сырость, они оставались сухими и легонько покачивались на ветру. Бросить сюда одну-единственную спичку, и река станет огненной. Странно, что никто до этого не додумался. Либо же никто не доходил до этих мест.

Стена из тростника казалась бесконечной, словно это была граница Зоны, границы мира, за которой начиналась другая реальность. Сухие тонкие стебли монотонно шуршали и покачивались, будто тихо переговариваясь друг с другом, ведя бессвязный диалог о странном человеческом существе, внезапно появившемся в их краях. Аня была уверена: если эти растения и могли говорить, то их темой точно была она. В какой-то момент девушке стало казаться, что стебли и впрямь издают звуки, похожие на слова, и если хорошо прислушаться, то можно разобрать целые фразы.

Тростинок так много: толстые и высокие, тонкие, низкие и совсем тонюсенькие, прямо как люди. И в каждом стебельке – чья-то душа говорит, но только когда дует ветер. Бесконечное множество стеблей – бесконечное множество душ в ряд вдоль реки, имя которой – Стикс. Без единого звука скользит по реке старая лодка, в руках у паромщика блестящий серебряный серп…

На этой мысли Аня застряла. Она так и не смогла придумать, куда и зачем лодочник повезет срезанные тростниковые души.

Погрузившись в себя, девушка не заметила, как дошла до открытого участка реки с почти горизонтальным берегом без единого сорняка. Многочисленные свежие следы копыт и характерный запах свидетельствовали о происхождении чистой береговой линии. В последний раз животные прошли здесь ранним утром, и течение унесло ил и грязь далеко вперед. Река в этом месте была совсем мелкой: максимум по колено, и Аня могла запросто перейти ее вброд. Ноги она намочила давно, так что рисковать особо нечем.